Рано утром 23 мая я передал по радио: «Наступать на восток, 10.00. Двигаться к югу от Кале на Сен-Пьер-Брук и Гравлин».

23 мая 1 – я бронетанковая двинулась на Гравлин, встречая на своем пути ожесточенное сопротивление противника, а 2-я бронетанковая увязла в тяжелых боях в Булони и окрестностях. Штурм самого города принял причудливую форму, потому что какое-то время ни танковые, ни артиллерийские орудия не могли пробить древние крепостные стены. Наконец нам удалось проделать брешь в стене, возле церкви, и с помощью найденной в одном из домов приставной лестницы и 88-миллиметрового зенитного орудия ворваться в старый город. В порту кипело сражение, в ходе которого один из наших танков сумел потопить британский торпедный катер и еще нескольким нанес те или иные повреждения.

24 мая 1-я бронетанковая дошла до канала Аа между Ольком и побережьем и возвела предмостные укрепления на канале в Ольке, Сен-Пьер-Бруке, Сен-Николя и Бурбужвиле. 2-я бронетанковая очистила от неприятеля Булонь, а основные силы 10-й бронетанковой дошли до линии Девр – Саме.

Под командование моего корпуса была переведена дивизия лейб-штандарт СС «Адольф Гитлер». Я отдал этой дивизии приказ наступать на Ваттан, усиливая таким образом бросок 1-й бронетанковой на Дюнкерк. 2-я бронетанковая тоже получила приказ оттянуть из Булони как можно больше войск для броска на Ваттан. 10-я бронетанковая окружила Кале и готовилась к штурму древней крепости на море. Днем я заехал в расположение дивизии и велел им вести штурм осторожно, по возможности избегая потерь. К 25 мая под Кале должна была прибыть тяжелая артиллерия, работа которой в Булони была завершена.

XLI армейский корпус Рейнхардта между тем установил предмостные укрепления на Аа в Сен-Оме.

В тот день, 24 мая, в идущую полным ходом операцию вмешалось Верховное командование, что имело фатальные последствия для всего будущего хода войны. Гитлер приказал нашему левому флангу остановиться на Аа. Переправляться на ту сторону было запрещено. Причины такого решения оставались для нас загадкой. В приказе было сказано (цитирую по памяти): «Дюнкерк предоставить люфтваффе. Если захват Кале окажется тяжелой задачей, этот порт тоже предоставить люфтваффе». Мы просто онемели. Но поскольку нам не сообщили, на каком основании был принят этот приказ, то и спорить с ним было затруднительно. Поэтому пришлось отдать следующий приказ по танковым частям: «Обороняйте линию канала. Используйте выдавшееся время для отдыха и восстановления».[13]

Ожесточенные налеты авиации противника практически не встречали сопротивления со стороны наших военно-воздушных сил.

Рано утром 25 мая я отправился на прибрежную полосу посмотреть, выполняет ли дивизия «Адольф Гитлер» приказ о прекращении наступления. Прибыв на Аа, я застал эсэсовцев в момент переправы. На том берегу находилась высота Монваттан. Она возвышалась всего на 235 метров, но на равнине, на которой мы находились, этого было достаточно, чтобы господствовать над всеми окрестностями. На вершине, среди развалин старинного замка, я и встретил командира дивизии, Зеппа Дитриха. На вопрос о причинах неповиновения приказам он ответил, что, находясь на высоте Монваттан, противник держал бы за горло все части, расположенные на нашем берегу канала, и поэтому Зепп Дитрих принял решение 24 мая овладеть высотой по собственной инициативе. Его дивизия, вместе с двигавшимся слева от нее пехотным полком «Великая Германия», продолжали наступление в направлении Ворму и Берга. В свете успешного продвижения дивизии я одобрил решение Дитриха и подумал, что надо выдвинуть ему в помощь и 2-ю бронетанковую.