– Что-то вроде второй жены, которую мужчина берет с собой в постель.

– Разве такое дозволяется?

– Только сведенборгианской церковью. И конечно, еще среди безбожников.

– Но почему мужчина хочет иметь вторую жену?

– Потому, видишь ли, что у мужчин слишком сильная потребность.

– Потребность в чем?

– О, в том самом! В том, чем мужчины и женщины занимаются в постели. И животные на скотном дворе у всех на глазах. Думаю, ты видела, как бык и корова делают это самое.

– Если и видела, какое это имеет отношение к потребностям мужчины?

– Такое, что мужчине мало одной женщины, чтобы утолить желание; может, и нескольких женщин мало. Поэтому мужчины вынуждены заводить себе любовниц.

– К женщинам это тоже относится?

– Ни в коем случае. У женщин потребность в этом очень мала. Мужа им больше чем достаточно.

– Что ж получается, мужчины созданы, чтобы быть как быки на скотном дворе? Это ты понял, наблюдая за животными?

В первый раз я осмелилась так дерзко говорить с Виктором, и это доставило мне большое удовольствие.

– Я понял, что женский пол создан для материнства. Этим потребности женщин и ограничиваются.

– Удивляюсь, откуда ты так много знаешь о потребностях женщин, Виктор. А барон Сведенборг? Или вообще всякий мужчина?

Он ответил с усталым вздохом:

– Это общепризнанный факт.

– Неужели? Общепризнанный только для половины человечества? Странная арифметика для такого математика, как ты.

– Половина может знать обо всех.

– Половина может думать, что знает. Откуда у нее возьмется уверенность, если не спрашивать другую половину? Я скажу тебе, что я слышала от наших судомоек: «Un coq suffit à dix poules, mais dix hommes ne suffisent pas à une femme» [21].

Он покраснел, что снова доставило мне огромное удовольствие.

– Я говорю только о мнении барона Сведенборга, – запротестовал он.

– А почему папа так разозлился?

Виктор ухмыльнулся.

– Потому – представь себе! – что минхер Ван Слик предложил: он переедет в Женеву и возьмет с собой маму как свою любовницу.

– Ты имеешь в виду, чтобы она делила с ним постель?

– Да, конечно. А взамен он предложил отцу взять себе в любовницы мадам Ван Слик.

Я подумала о минхере Ван Слике с его кривыми зубами и хлюпающим носом. И сказала, что не могу поверить, чтобы он очень понравился маме.

– Ну, – объяснил Виктор, – это не имеет значения. Потребность мужчины прежде всего, так считал Сведенборг.

– Ты тоже так считаешь? Хочешь иметь любовницу или пятьдесят любовниц?

– Вот еще! Сведенборг призывал учиться всему этому у духовного мира. Я вольнодумец. Как я могу серьезно относиться к подобным понятиям? Кроме того, я собираюсь стать ученым; для чего мне понадобится пятьдесят женщин? – Заметив мой насмешливый взгляд, он добавил: – Или даже одна?

Четыре сохранившихся полотна Каролины Франкенштейн

Только в 1806 году, когда представилась первая возможность посетить Бельрив, я понял, в какой мрачный готический покров я облек родовое поместье Франкенштейнов. Поскольку это был дом, где Виктор Франкенштейн выносил нечестивые замыслы и развратил душу своей невесты, я подспудно начал представлять его себе как образец романтического замка, населенного призраками.

Только увидев собственными глазами, что сталось с Бельривом, я понял, насколько нелепы были мои ожидания. Ибо, увы! – он мало напоминал себя прежнего. Некогда величественный château[22] пережил несметное число набегов; сокровища искусства, украшавшие его от пола до потолка, были вынесены, сорваны, выломаны – причем варварски. Даже обоев не осталось, а на деревянных панелях были нацарапаны революционные лозунги. Тягостное зрелище! Где некогда привилегированные особы