последние годы мне это порядком наскучило. И теперь я, в основном, посещаю мировые премьеры кино. Чтение мне по понятным причинам недоступно, так что развлекаюсь как могу.

– Да уж, стоит стать невидимым ради бесплатных билетов, – фыркнула Аня, окончательно успокоившись.

До дома они добрались, обсуждая последний вышедший фильм, который Аня еще не смотрела, но зато слышала, как о нем говорили ее одноклассники. Невидимка в красках пересказал ей сюжет, и стоило признать, что рассказывать у него получалось отлично. К тому моменту, как они пришли, девочка поймала себя на мысли, что действительно увлеклась разговором и, пожалуй, ей давно не было так весело.

Позвонив к соседке, она забрала ключ:

– Тетя Маша, я дома забыла, а мама по делам ушла… – пролепетала она нелепое объяснение.

До конца дня она гуляла по городу, стараясь разговорами заглушить звук урчащего живота.

Еще никогда и ни с кем она не говорила так много.

Сколько времени у нее не было нормального собеседника? Кажется, она уже и сама понимала, что говорит не в меру, порой даже чересчур эмоционально и захлебываясь словами и собственной обидой.

Она рассказала про свои неприятности в школе, про то, как подруга, с которой она вместе выросла, отвернулась от нее, начав встречаться с главным хулиганом их класса, как мальчишки кричат гадости и оскорбления ей в спину.

О том, что порой ей кажется, что все вокруг давит, даже когда она не в кладовке. Стены сужаются, наступают, люди обступают ее плотным кольцом.

Про так, как учителя вечно придираются из-за плохо сделанных домашних заданий, а она бы и рада все делать идеально, но иногда мать просто запирает ее на весь вечер, и в итоге она ничего не успевает. Или же кто-нибудь из класса стащит ее тетрадь перед проверкой, и в итоге она все равно получает двойку, сколько бы ни старалась.

Она рассказывала, испытывая облегчение пополам с осознанием того, как же все это ее тяготило. Не поэтому ли она цепляется сейчас даже за самый вшивый шанс что-то изменить в своей жизни? Пусть даже если этот шанс, возможно, всего лишь развивающаяся шизофрения.

– Может быть, я смогу помочь. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, – успокаивал ее бархатистый мелодичный голос.

Он больше не кричал, не повышал тона. Был вежлив, дружелюбен и порой весьма удачно шутил.

– Тебе не мешало бы поесть. Может быть, все же вернешься домой?

– Я лучше еще подожду…

Когда на улице окончательно стемнело, Аня все же решилась вернуться. Осторожно открыла дверь, стараясь производить как можно меньше звуков. В квартире было темно.

Заглянув в большую комнату, она увидела спящую на диване мать. В нос ударил резкий запах спиртного, девочка отшатнулась, на цыпочках направляясь на кухню. На плите все еще лежала сковородка со сгоревшей картошкой. Наложив себе побольше, она с аппетитом принялась за еду. Ну и что, что та отдавала горелым, была холодной и местами не прожаренной? Зато соли в меру. Во всем нужно было искать хорошее.

– Приятного аппетита, – пожелал голос.

– А ты совсем ничего не ешь? – она спросила больше из вежливости, вряд ли бы Повелитель Хаоса, или как его там, стал бы на самом деле когда-либо есть хоть что-то подобное.

– Совсем.

– А утром, когда я проснусь, ты не пропадешь? – напряжённо просила Аня.

Еще несколько часов назад она считала, что сошла с ума, а теперь уже действительно переживает, чтобы звучащий лишь для нее одной голос никуда не пропал.

– Ну уж нет, не надейся. Теперь я от тебя никуда не денусь, – усмехнулся голос.

Выходные прошли… хорошо. Проснувшись наутро, мать, казалось, совершенно забыла про их ссору и даже сварила суп к обеду.