Я решительно повернула ключ в замке и вышла на площадку.

– Матильда Видленовна, извините, пожалуйста, за шум и неудобства. Я сейчас  все решу! – обратилась я к соседке.

– Ах, деточка! Ну какие же неудобства, оставьте, вы здесь совершенно ни при чем!  Виноваты родители этого ужасного мальчонки, которые не соизволили заняться его  воспитанием.

– Мальчонка, – хмыкнул Стас и покачнулся, схватившись за перила.

Боже, да он пьян! Причем  в кашу!

– Я бы назвала вас молодым человеком, если бы  вы вели себя соответствующе. Но ваше  отвратительное незрелое  поведение больше под стать мальчику, а не мужчине, – отрезала Матильда, гордо вскинув подбородок.

Я схватила Стаса за руку, оттащила к лифту, нажала на кнопку и прошипела:

– Уходи, Стас! Поезжай домой!

– Только вместе с тобой! – он вдруг облапил меня, наклонился с высоты своего роста, и прижался губами к моей макушке, зарывшись лицом в волосы.

Я хотела оттолкнуть Стаса, но задохнулась. Руки сами собой опустились. Злость на миг отступила,  потому что пахнуло таким родным!  Тем, что ещё вчера было привычным, знакомым, когда мы ещё были "мы",  и не превратились  в "я и он". Мозг понимал, что нужно оттолкнуть его. А сердце вдруг не согласилось. Тело вспомнило его прикосновения, ласки. Его большие и сильные руки. Я вообще тактильный человек. Очень чувствительна к прикосновениям. Для меня они гораздо важнее слов. Но это состояние длилось всего минуту.  Потому что перед глазами встала, как живая, сиськастая блондинка. Ее он тоже так нежно обнимал? Горечь и боль немедленно вернулись, а с ними вместе злость, которая от души пнула романтику под зад.

 Как вообще можно так по живому резать? Как возможно, что человек, который   недавно обнимал и видел самое сокровенное и интимное вдруг превратился в чужого? Мне иногда кажется, что внутри каждого мужчины сидит тот  самый Чужой из американского фильма.  Сначала он,  инопланетянин, вселяется в тело человека, который ни о чем не догадывается. Эта сволочь живет внутри, жрет и растет. А потом – бац! Из нормального мужика вылазит инопланетный монстр,  и  лицо  любимого вдруг превращается  в страшную морду  с зубастой пастью,   истекающей зловонной слюной.  Так и Стас из родного и привычного, из жениха, почти мужа,  вдруг  превратился в чужого с гнилым нутром. Я оттолкнула  Стаса от себя.

– Отпусти меня! Видеть тебя не хочу! Уходи!

– Танюша, мы  же  все равно  в понедельник на работе увидимся.

– Я уволюсь!

–Посреди проекта? – усмехнулся он. – Неустойку заплатишь. У тебя есть эти тысячи долларов? Да и я тебя не отпущу. Забудь об этом. Куда ты пойдешь? Кто тебя возьмет после того,  как я уволю? Рекламный бизнес – это болотце, где все друг друга знают. 

– Изображаешь из себя  властного босса? – я задохнулась от возмущения.

– Не даю тебе наломать дров, дуреха! – он снова попытался прижать меня к себе, но я ударила его по руке.

– Не прикасайся ко мне! От тебя пахнет этой…  этой… блондинкой!

– Все,  не трогаю! – Стас шутя поднял руки. – Так, давай начнем все сначала, Таня,  и будем вести себя, как взрослые люди. Ладно, я виноват. Ошибся.  Признаю. Но это же не повод, чтобы отказываться от своего счастья.

– Это чье счастье ты сейчас имел ввиду? – не поняла я.

– Твое, конечно, – Стас пожал плечами. – Не каждой удается встретить такого, как я. Ты и сама знаешь.

 Матильда   расхохоталась,  достала из кармана светлого платья кружевной платочек, демонстративно промокнула глаза, вытирая слезы смеха, и произнесла:

– Какой пассаж! Какой великолепный образчик нарциссизма! Молодой человек, вас бы нужно изучать, как редкий, но, к сожалению, не  вымирающий  подвид самовлюбленного негодяя!