– Чудак, да ведь меня-то ватой мама не обкладывала. Я и в магазин ходил, и по хозяйству всё мог сделать ещё в школе. Меня же бабуля учила и тётка Ира. Я с Милой, нашей сестрицей двоюродной на подхвате, полностью обед на семью готовил. Мне лет пятнадцать было, а ей – десять. Хотя, ты, наверное, и не помнишь её.

– А! Это в деревне-то? Нее, не помню.

– Деревня… Сам ты деревня! Там домина огромный, сад замечательный, хозяйство. Я там очень люблю бывать, а ты всё пропустил, братец! Вот и делать ничего не умеешь…

– Не сыпь соль на рану! И вообще, я есть хочу. Пойду курицу варить, – вздохнул Игорь. – И хозяйка квартиры скоро должна позвонить, короче, недосуг мне, занят!

Его терзало странное ощущение, что он что-то забыл сделать. Возникло оно, когда брат про девушку сказал.

– Блин, девушка, девушка… О! Мне же соседка сказала, чтобы я кошек проверил!

Игорь покосился на курицу, так и застывшую в кастрюльке в позе зенитной батареи. – А ты… Ты тут лежи! – строго велел он будущей еде и отправился искать кошек.

К девяти часам утра на Игорька было страшно смотреть. Он обыскал всю квартиру сверху донизу, вопил «кыс-кыс», пока не охрип, выскочил в подъезд и промчался по всем этажам сверху и донизу, а потом ещё пару раз на всякий случай. Выскочил из подъезда, тупо уставился на людную улицу, и в тоске вернулся назад.

– Всё! Мне крышка! Кошки! Всё кошки пропали. Небось, выскочили, пока я продукты разбирал, и двери забыл закрыть.

Его воображение представило плечистого хозяйского сына, который грозно спрашивает у него, где подотчётная живность.

– Ну, и чего? Ну, не прибьет же он меня! – утешил себя Игорь, и тут вспомнил кое-что из детства.

Ему тогда было лет шесть, и он нашел на детской площадке маленькую белую кошечку. Молоденькую совсем. Она жалась в уголок детского домика-избушки и тихонько плакала. Не мяукала, а именно плакала. Он присел рядом и сообразил, что ей ужасно страшно и что она никогда не была на улице.

– Ты потерялась? Бедная киса, – Игорёшик гладил доверчивого кошачьего ребёнка, а она вдруг встала лапками на его колени и всмотрелась в глаза. Внимательно-внимательно, а потом уткнулась лбом в его плечо. Игорёк понял, что она ему поверила. Поверила в то, что он сможет ей помочь, что она уже не одна в этом страшном мире, где куда-то делись её любимые люди и родной дом.

– Ты не бойся. Мы сейчас пойдём к нам, и я тебя покормлю и поглажу!

– Игорёшенька! Где ты, мой зайчик? – мамин голос такой ласковый и заботливый вмиг изменился, как только она увидела кошечку-подростка на руках у сына. – Брось! Брось скорее эту помойную дрянь!

– Мама нет! Она одна, ей страшно! Мамочка, пожалуйста, я прошу! Можно она пойдёт с нами!

– Нет, конечно, нет! Она больная, заразная. Небось и лишай, и глисты! Брысь! Прочь пошла!

В тот день мама волокла обычно жизнерадостного и послушного Игорька с площадки волоком, а он выл и плакал так, как никогда в жизни! У него к вечеру даже температура поднялась, и мама говорила, что это так кошка его чем-то заразила, а он всё вспоминал растерянные янтарные глаза бегущей за ним кошечки.

Через неделю после этого он опять попал на эту же площадку и кинулся в деревянный домик, но, конечно, кошки там не было. Правда, он услыхал, что одна девочка рассказывала, что мама разрешила ей завести котёночка, и у неё теперь есть её Снежка. Игорёк даже пошел уточнять, и выяснил, что котёнка они подобрали совсем недалеко отсюда, и да, она вся беленькая. Он очень надеялся, что это именно та маленькая кошка. Девочке он подарил свою лучшую игрушку, сказав маме, что её потерял. А потом прочно забыл об этом случае и не вспоминал почти двадцать лет! И вот нате-пожалуйста… Он так отчётливо вспомнил тот ужас в кошачьих глазах!