По очереди быстро прошел слух: кто-то умер. Джейн слегка посерела, но удержала себя в руках.

Через некоторое время мы протиснулись к месту происшествия – наш старый знакомый функционал сломанной куклой лежал возле своей стойки. Но не это пугало – по всему его телу расползлись черные, будто выжженные на коже, надписи на забытом языке. Перевод коих тем не менее знали все: «Горе тому, кто явно или косвенно, действием или бездействием нарушит Договор».

Виктор Теннет готовился к этому моменту последние десять лет. Готовился истово, карабкался вверх, отдаваясь мечте, не щадя ни врагов, ни себя. И вот этот момент наступил: перед его глазами на изящном фарфоровом блюдце лежала его награда – два заварных пирожных. Никому не понять, с какими чувствами старый солдат смотрел на шедевры кондитера. Через всю жизнь Виктор пронес великую любовь к сладкому, начиная с нищего детства и вдыхания запаха недоступных леденцов из жженого сахара, завершая приторно-сладким чаем в бытность командиром отряда на Стене. От сладкого пришлось отказаться на время воспитания из внучки воина – целых десять лет дед служил ей примером, ориентиром, эталоном и не мог проявить слабости. Но теперь все, что от него зависело, было сделано. Та секунда, что отделяла сферу ответственности старого служаки от милости богов, пробила вчера днем. Так что сегодня Виктор со спокойной совестью мог придаться старой страсти, но не торопился и смаковал момент. Еще минутка – и чайная ложечка потянулась отщипнуть кусочек от правого пирожного, мягко отрезала едва ли десятую часть и направилась в рот Виктору.

– Не помешаю? – Знакомый голос заставил руку вздрогнуть.

– Томас, рад тебя видеть, – недовольно отозвался Теннет и с сожалением вернул ложку обратно на чайное блюдце.

– А уж я-то как рад. – Неожиданный гость отодвинул стул и присел напротив. – Узнаю твои вкусы. В чае ложек шесть сахара, а?

– Люди редко меняются, – едко ответил Виктор и откинулся на спинку стула.

– Я бы так не сказал, – нейтрально произнес Баргозо, наоборот, пододвигаясь к столу и положив на него руки. – Всегда может произойти нечто, что изменит все. Взять тебя, например.

– Хм? – отозвался Теннет, грустно поглядывая на остывающий чай. Говорить с Томасом после известных событий ему было не о чем, но и выгонять нельзя.

– Старый полковник, честный служака без гроша в кармане внезапно превращается в весомую фигуру непоследнего дома. Вместо долгов – особняки и дома, костюм от хорошего портного, – задумчиво повествовал Баргозо. – Что же должно случиться для такого чудесного превращения? Неужели серебряный билет?

– Да что бы ты понимал! – резко оборвал Виктор старого знакомого. – Билет добыт честно, потом и кровью. Заслуженно, своими руками, а не воровством и вымогательствами.

– Чем же я заслужил такую отповедь? – Собеседник оставался спокоен, но в глазах блестела сталь. – Неужели это не я гостеприимно встретил тебя и откликнулся на твои просьбы?

– Ты пытался подсунуть мне убийц! – жарко запротестовал Теннет.

– Да, убийц, – неторопливо и спокойно кивнул Баргозо. – Кого ты вообще планировал нанять в гильдии воров? Благочестивых девственниц? Проповедников?

– Они бы убили мою девочку! – упрямо гнул свою линию дед. – Я наводил справки: на твоих людях пробы негде ставить.

– Они никогда и пальцем не тронули бы Джейн, – вздохнул гость. – Не понимаю, зачем ты ко мне вообще обратился.

– Пришел говорить о доверии? – едко отозвался Виктор и потянулся к чаю, пока тот окончательно не остыл.

– Ты мне должен. – Ледяная фраза заставила старика закашляться приторно-сладким чаем.