— То есть тебе не понравилось, что он порочит мое доброе имя?

— Нет. Мне не понравилось, что он придумывает бредни. Нужно иметь птичьи мозги, чтобы хранить головы прямо на улице. Их растащат собаки. Налетят жирные зеленые мухи. И запах будет стоять похуже, чем от вашей тухлой капусты.

— Ты абсолютно права, дитя.

Он помолчал, внимательно рассматривая ее.

-Грета из Ольстена, коль ты оказалась моей гостьей, я просто не могу отпустить тебя в таком виде. Добро пожаловать в мой замок!

Энни попятилась.

— Мне очень жаль, но меня ждут друзья.

— Где же они? — герцог оглянулся по сторонам.

— Там, в лесу, — Энни неопределенно махнула рукой.

— Грета, я настаиваю, — его голос стал тверже.

За спиной девочки негромко зарычал пес. Энни обреченно вздохнула — не убежать.

Сейчас они окажутся внутри, и он своими лапищами свернет ее тонкую шейку.

Но вместо того, чтобы кинуться убивать Энни, как только за ними захлопнулась тяжелая кованая входная дверь, Дезмонд крикнул во весь голос:

— Вилма!

И тут же на лестнице подобно призраку возникла женщина в черном платье под горло и в белом накрахмаленном чепце.

— Вилма, проводи мою гостью на кухню, покажи, где умыться и дай ей кусок ягодного пирога с молоком. Девчонка явно голодна.

Вилма почтительно кивнула, медленно спустилась и, оказавшись рядом с Энни, жестом велела следовать за ней.

Позади Энни слышала цоканье когтей страшного пса.

В кухне Вилма поставила на стол медный таз, плеснула туда воды, рядом положила полотенце и отошла в сторону, наблюдая, как Энни старательно оттирает грязь с ладошек.

Энни вытерла лицо и руки пахнущим луговыми травами полотенцем. Убрав его от лица, она увидела, что Вилма исчезла. Но она вскоре появилась с щеткой в руках и принялась чистить платье гостьи.

Энни вспомнилась Ханна. Как бы ни ругала она девочку, выдергивая репей из ее волос, как бы ни былинарочито грубы ее движения, от нее веяло добротой и теплом. От этой женщины, несмотря на ее аккуратность и осторожность, сквозило холодом, а во взгляде ее застыла пустота.

Энни попыталась разговорить ее, но она молчала.

Закончив с платьем и фартуком девочки, Вилма достала из ледника пирог и отрезала девочке щедрый кусок. Затем налила ей кружку молока с вечерней дойки.

Сама от себя не ожидая, Энни накинулась на еду. Все-таки за весь день во рту не успело побывать ни крошки.

Энни вздрогнула, когда в ее ногу что-то ткнулось. Это был Хок. Глаза чудовища смотрели на нее жалобно, и Энни отломала кусок пирога и положила на ладонь, зажмурившись, чтобы не видеть, как Хок отгрызет ее руку. Но Хок бережно взял кусочек с ее ладони, проглотил, а потом благодарно облизал ее пальцы.

После того, как пирог исчез с тарелки, а молоко было выпито до последней капли, Вилма забрала пустую посуду и поманила Энни за собой в приемную залу. Энни озиралась по сторонам, разглядывая роскошные гобелены со сценами охоты, искусные пейзажи в богатых резных рамах, тяжелые бархатные занавеси с золотистыми кистями, скрывающие ниши. Такого богатства в их поместье не было. Ее отец создавал окружение добротными, но простыми вещами.

Хозяин замка сидел в глубоком кресле у камина. Второе кресло было свободно. На него он и указал:

— Присаживайся, Грета.

Энни несмело села на самый краешек сидения, боясь запачкать своим платьем бархатную обивку. Возле ног девочки тут же плюхнулся Хок.

— Эх ты, предатель, — шутя пожурил его Дезмонд. — Раньше с ним такого не случалось.

Энни молчала, комкая край передника. В отблесках пламени герцог казался ей по-птичьи хищным, пугал ее.