Теперь она кралась вдоль стены как заправский воришка. Вот и та куча, на которую ткнул пальцем Франц. Под серой рогожей вырисовывались округлые очертания. А если Франц прав? Нет. Тогда бы на всю округу несло тухлятиной. Энни раздула ноздри и втянула прохладный воздух. Пахло прелью.

Энни присела на корточки перед кучей и, осторожно протянув руку, коснулась грубой ткани. Нащупав что-то круглое и твердое, покрытое противной слизью, Энни взвизгнула и одернула пальцы. Может, там черепа? Целая гора черепов. Энни нервно сглотнула. Хотя чего она боится? Не укусят же они ее. Она досчитала до трех и рывком подняла край рогожи. Увидев, что там, она расхохоталась. Капуста! Как она могла подумать, что Франц сказал правду!

Энни выбрала самый маленький, не тронутый гнилью кочанчик и пустилась в обратный путь. Уже было совсем темно. На небе зажглись первые звезды. Сейчас отец хватится ее, и ей ой как достанется. А во всем виноват этот придурок Франц. Она костерила его на все лады, всеми ругательствами, что слышала от дворни. Увидит его — и все ему выскажет в лицо. А еще лучше — просто кинет капусту к его ногам, гордо улыбнется и скажет: «Я же говорила! Вот, Франц, твоя голова!»

Картина будущего унижения Франца так увлекла ее, что она не сразу услышала шорох сзади. Оглянувшись, она вскрикнула и выронила капусту. Оскалив зубастую пасть, на нее смотрела огромная черная собака. Прыжок — и Энни в один миг оказалась на лопатках, прижатая мощными лапами к земле.

Прямо над ее лицом нависла широкая черная морда. С огромных клыков стекала слюна и капала на щеки и шею Энни.

Энни дернула головой. Страшные челюсти тут же клацнули, и раздалось предупреждающее рычание. Девочка застыла, боясь лишний раз пошевелиться. Собака подняла морду вверх и несколько раз громко залаяла. Энни зажмурилась, ожидая момента, когда острые зубы вопьются в ее шею.

— Хок, кто у нас тут сегодня?

Голос принадлежал мужчине.

Пес отрывисто гавкнул.

— Воришка, говоришь?

Энни услышала чьи-то торопливые шаги.

— Брось гадость, Хок!

Пес с явной неохотой переместился на землю, и Энни смогла вдохнуть полной грудью. Она заставила себя открыть глаза и увидела над собой уже не собаку, а человека.

— Странное дело, обычно Хок перегрызает нарушителям границ горло в два счета, а ты до сих пор жива, — задумчиво произнес он. — Давай тогда знакомиться, — он протянул ей ладонь и когда она, секунду поколебавшись, приняла ее, рывком поднял девочку с земли.

Энни поправила платье и передник, отыскала в траве башмаки и капусту.

— Меня зовут герцог Дезмонд Уэйн, — с интересом наблюдая за действиями девочки, представился мужчина. — Я хозяин этого замка.

Энни исподлобья посмотрела него. Одет не роскошно — кожаная охотничья куртка, штаны из мягкой кожи и высокие грубые сапоги. Каков замок, таков и хозяин. Так сказала бы Катарина.

— Грета. Из Ольстена, — шмыгнув носом, она изобразила неуклюжий реверанс.

— И что же Грета из Ольстена здесь забыла?

— Я пришла за капустой, — она покосилась на кочан.

— В Ольстене так плохо обстоят дела с капустой и мне пора готовиться к нашествию голодных и озлобленных селян?

— О, нет! Вы можете быть спокойны! Я шла совсем не за капустой, а за головой.

Он удивленно хмыкнул:

— За какой головой?

— Обычной. Человеческой. Какая попалась бы, ту и взяла бы. Но головы не было, пришлось брать капусту.

— И зачем тебе понадобилась голова?

— Мне она не нужна. Это для друга.

— Ему своей не хватает? — расхохотался герцог.

— Временами, — проворчала Энни. — Он утверждал, что вы храните головы под стенами замка. А я решила доказать всем, что он врет.