После ухода герцогини, Энни принялась за булочки. Есть не хотелось, но нужно было хоть чем-то занять себя, чтобы не думать о неприятных вещах. Помогало плохо. Назойливые мысли с завидным упорством лезли в голову. Она рьяно откусывала такие большие куски, что давилась, отхлебывала из бокала молоко и утирала ладонью слезы.

На нее сразу навалилось столько эмоций, что она не могла в них разобраться. Ей было обидно из-за того, что от нее отказались, причем причина не имела никакого значения. Ей было страшно, что она никогда больше не увидит Кристиана. И она злилась на себя за то, что чувствовала обиду и страх. Ну, исчезнет Кристиан из ее жизни, и что? Есть люди более достойные и благородные, чем он. Радоваться надо, если все действительно сложится так, как он обещает.

Всю ночь она металась по кровати. Ненадолго впадала в полузабытье и просыпалась вновь, прислушиваясь к шорохам ночи и к своим ощущениям.

К завтраку Энни спустилась разбитая и сонная. Ночью ей так и не удалось уснуть. Кристиан тоже едва сдерживал зевоту. Единственным бодрым человеком за столом была герцогиня.

— Как вам вчерашняя поездка? — поинтересовалась она, не забыв посетовать на болезненный вид Энианы. — Что вы решили по поводу замка?

— Мы не будем там жить, — ответил Кристиан.

Герцогиня окинула их торжествующим взглядом:

— Правильно. Я рада, что вы сами приняли верное решение. Здесь вам будет гораздо удобнее.

— Здесь мы тоже жить не будем, — огорошил ее Кристиан.

Беатрисса изогнула бровь и спросила у внука:

— Где же вы будете жить?

— Вместе нигде. Свадьбы не будет, — холодным, ровным тоном ответил он.

— Эниана, милая, как же так? — внимание герцогини переключилось на Энни. — Говорила я ему не возить вас на эти жуткие развалины. Любая испугается.

Энни молчала, сминая в пальцах салфетку.

— Это мое решение, — удивленный взгляд герцогини тут же метнулся к внуку.

— Я понял, что недостоин ее, — пояснил Кристиан.

Глаза герцогини изумленно распахнулись, рот открылся и оттуда вырвался судорожный вздох. Дрожащая рука потянулась к колокольчику, звон которого вскоре заглушил ее душераздирающий крик:

— Персиваль! Персиваль!

Сию же секунду будто из-под земли возник дворецкий.

— Персиваль, сделай немедленно лавандовых успокоительных капель.

Дворецкий едва заметно кивнул и вскоре поднес ей бокал, наполненный прозрачной жидкостью.

— Да не мне, болван! Капли нужны Кристиану. У него предсвадебный мандраж.

Первиваль поставил бокал на стол перед молодым герцогом, поклонился и удалился.

— Зря вы так, это взвешенное решение, — Кристиан отставил бокал подальше.

— А как же наследство? Простите, Эниана, что затрагиваю эту щекотливую тему, но, зная, что Кристиан не может держать язык за зубами, думаю, вы уже в курсе.

— Обойдусь. Продам Бриенн. Возможно, замок там не в лучшем состоянии, но земли там плодородные и места живописные. А не получится продать быстро, пойду служить в армию.

— Глупости какие! А я-то думала, что ты уже повзрослел. Подумай о своем будущем, обо мне, об Эниане.

Она бросила беглый взгляд на Энни:

— Бедная девочка, да на ней лица нет. Как ей возвращаться назад, это же такой позор!

— Да, потому я и хотел попросить вас замолвить словечко о ней по своим знакомым. Мне кажется несправедливым, что о такой прекрасной девушке ходят грязные слухи.

— Я не верю тому, что слышу, — причитала герцогиня. — Я отказываюсь в это верить.

— И пожалуйста, свяжитесь с нотариусом. Мне нужно составить обязательство, что я гарантирую выплату отступного.

— Ты точно надышался в замке миазмов и сошел с ума!