Когда Илинич увидел эту девушку, его ненависть цепным псом сорвалась с привязи, круша перегородку между «хлебай дерьмо» и «тонким светом», и устремилась к младшей наследнице Фэнгов. Илор схватил сбесившуюся не ко времени ненависть в самый последний момент за конец оборвавшейся цепи. Он почти физически почувствовал, как руки обожгло напряжённым железом.

Какая наследница, каких, к чёрту, Фэнгов? Илор Илинич пятнадцать лет назад участвовал в той самой операции. Он видел дарнов, о, да! Он убил много дарнов…

Ненависть, корябающая его изнутри долгие годы, не находя выхода, наконец-то увидела свою цель. Девушка казалась бледноватой, вытянутой вверх и хрупкой, как тростинка. У неё были детские круглые глаза и нежный срез скул. Бело-серое муслиновое платье в пол без всяких украшений – праздничная одежда грумок (обычно они носили плотные штаны и просторные рубахи, ничем не отличаясь от своих мужчин) висело на Эль, словно сшитое не по размеру. Хотя Илор видел, что оно тщательно подогнано по фигуре. Фамильный признак дарнов – невероятно длинные пальцы – схвачены в плотные коричнево-серые перчатки, туго затянутые на хрупких, синеватых запястьях, но декану имперского отряда для специальных назначений достаточно было просто увидеть непропорционально вытянутую на фалангах форму, чтобы понять, кто перед ним. Он улыбнулся Эль так, что ей стало не по себе, торопливо вскочил с места и вдруг очутился совсем рядом.

– О, – сказал наймаст, как бы ненароком опуская ладонь на перчатку Эль. – Ваша младшая дочь просто непревзойдённая красавица.

Эль удивилась, когда поняла, что его пальцы настойчиво давят на руку. Шатен более чем непристойно прощупывал её сквозь перчатку. Девушке показалось, что под кожу заползли тысячи крохотных муравьёв.

– Как интересно, – не переставая перекашиваться своей зловещей улыбкой, произнёс он. – Как здесь становится интересно…

Что-то и в этой фразе, и в его голосе переливалось непонятное и страшное. Девушка умоляюще посмотрела на Хобана, не решаясь нагрубить гостю. Её поразило, что отец точно заметил неприличное поведение наймаста, но отвёл глаза. Эль впервые в жизни видела его таким растерянным. Остальные начальники гильдий, присутствующие на обеде, судя по нависшей тишине, в которой резко прекратилось брямканье посуды и звон бокалов, не понимали совсем ничего.

– Сними перчатку, – прошептал Илор Илинич, наклонившись к уху Эль так близко, что она чувствовала его дыхание, и щёки кинуло в жар.

Хобан стоял всё ещё неподвижно, а Келли уже судорожно одной рукой прижимала к себе Риз, а второй непроизвольно тянула Эль от этого страшного человека. Она опомнилась первой.

– Извините, Илор, – Келли Фэнг слабо, но мило улыбнулась наймасту. – Я разделяю степень вашего восхищения, но мы здесь – существа периферийные, отсталые, со своими нормами поведения. Эль не может снять перчатки.

– Почему? – Илор только что заметил супругу Хобана. Его взгляд наконец-то пробился сквозь плотную пелену странной сонной погружённости в себя, которая заволокла глаза, он оглянулся по сторонам, возвращаясь в реальность.

Келли посмотрела с надеждой на понимание:

– У девочки кожная болезнь. Она стесняется оголять руки. Поймите и простите её.

Илор медленно убрал ладонь. Опомнился. Сегодняшняя миссия – уладить вопрос с серными. У него нет полномочий для другого дела, которое выглядело гораздо важнее, чем все грумьи рудники вместе взятые. Он не может решать этот вопрос самостоятельно, необходимо получить распоряжение свыше. Декан пошёл на поводу у эмоций и заставил семейство Хобана насторожиться.