Он вздохнул и поднял голову, ибо его внимание привлек медленно приближающийся стук копыт. К нему подъехал Чэмпион верхом на боевом коне, одетом в броню. Лошадь его была на добрых десять хэндов[1] выше единорога и легко несла на себе всадника.

«Производит впечатление, – подумал Руперт. – Хоть сейчас на рыцарский турнир. Но только малопригодно для сражения с роем демонов».

– Вы, я вижу, готовы ко всяким неожиданностям, сэр? – спросил Руперт.

– Как всегда, сэр. А вы готовы?

– Конечно. Вы прекрасно поработали надо мной, сэр Чэмпион. Я избит, но не искалечен.

– Я действовал профессионально.

– Когда-нибудь…

– Что, ваше высочество? Насыплете яду мне в бокал или вонзите кинжал в спину? Сомневаюсь. Это не ваши методы. Вы хотите сразить меня мечом, как сделали это с Харальдом? Но вам это никогда не удастся.

– Было время, когда Харальд думал так же, – спокойно сказал Руперт. – На вашем месте я не стал бы вкладывать капиталы в собственную уверенность.

Чэмпион свирепо поглядел на него, но ничего не сказал. Они долго смотрели друг на друга, чувствуя, как что-то изменилось в их взаимоотношениях, и впервые Руперт осознал, что больше не боится Чэмпиона. Руперт сошелся с ним в поединке и дважды ранил его. Может, он и проиграл эту битву, но никто за последние двадцать лет не пускал Чэмпиону кровь. Он прекрасный боец, но и его можно одолеть. «И когда-нибудь я докажу это», – подумал Руперт и насмешливо улыбнулся. Чэмпион задумчиво поглядел на принца, а затем развернул свою лошадь и поехал вперед.

– Одну минуту, сэр Чэмпион!

– У меня дела, ваше высочество.

– Мне плевать, черт побери! Вы повернулись ко мне спиной, и мне придется вас наказать.

Чэмпион повернул лошадь и отпустил поводья, чтобы освободить правую руку. Губы его изогнулись в легкой улыбке.

– По-моему, вы забыли свое место, Руперт.

– Разве? Вчера вечером мой отец приказал вам подчиняться мне во время путешествия к Мрачной башне. Вы собираетесь нарушить слово, данное своему королю?

Чэмпион замер, потом посмотрел на принца сверху вниз, и Руперт понял, что выиграл.

– Я дал слово, ваше высочество, – медленно произнес Чэмпион. – В этом походе командуете вы.

– Хорошо, – ответил Руперт, пытаясь не выдать себя голосом. – И если вы снова попытаетесь подорвать мой авторитет у гвардейцев, я перережу вам глотку, пока вы будете спать.

– В этом нет необходимости, ваше высочество. Я сдержу обещание.

Руперт высокомерно кивнул.

– Вы сказали людям, что нам придется проехать через Черный лес, чтобы добраться до башни мага?

– Да, ваше высочество, – произнес Чэмпион. – Хотя я сам никогда не путешествовал среди Долгой ночи. Что она собой представляет?

Руперт вернулся памятью в прошлое. Он вспомнил страх и боль, которые постоянно испытывал.

– Она темная, – наконец произнес он. – Настолько темная, что может сломить любого, даже самого сильного духом.

Чэмпион подождал немного, но потом понял, что больше принц ничего не скажет.

– Я соберу людей, ваше высочество. Нужно будет сказать им несколько слов перед тем, как выступим.

– А это необходимо сделать? Чэмпион поднял бровь.

– У нас принято коротко сообщать людям о тех опасностях, с которыми они могут столкнуться, сэр.

– Ах, да. Хорошо, постройте их.

– Сию минуту, сэр.

Чэмпион поскакал прочь. Руперт слышал, как он пролаял приказ кружившим по двору гвардейцам, и попытался собраться с мыслями. «Как, черт побери, я должен объяснить людям, что такое Черный лес и какие опасности их там подстерегают? Большинство жителей Лесного королевства никогда не вступало в Долгую ночь, если верить Чэмпиону, – мрачно размышлял Руперт. – Чащоба тоже попала под власть Долгой ночи, а демоны бродят, где им заблагорассудится. Если наш поход будет неудачным, придется мне еще раз вызвать Радугу». Гвардейцы медленно построились, их лошади тихонько ржали от желания тронуться в путь. Пар клубился в прохладном утреннем воздухе, а первые лучи солнца играли на сверкающих доспехах. У гвардейцев был вид опытных воинов, но у Руперта внезапно оборвалось сердце: что бы он сейчас ни сказал, они не поймут по-настоящему, насколько ужасен Черный лес. Свои личные переживания он был не в состоянии передать. «Но надо попытаться это сделать».