– Спасибо, – только и смог сказать Кастул, когда друг (уже в который раз) тащил его на себе в казарму.

– Прости, на самом деле я заслуживаю наказания, – ответил Аудакс, – это неправильно, то, что он сделал.

– Не нам с тобой обсуждать действия командования, – отозвался Кастул. – Мы просто легионеры, напоминаю тебе.

Квинт еще долго думал о поступке Аудакса, о его падении под витис Ватиния.

И ведь опять он рисковал своей жизнью. За сопротивление центурионовой палке его могли запросто убить.

Не могло быть сомнений в том, что они с Аудаксом теперь уже точно стали братьями. И дело тут не в награде, и даже не в дубовом венке, который в итоге Аудакс получил.

Правда, впоследствии Кастулу удалось отыграться, но это уже совсем другая история.

– Деда, – перебил старика Катон, – а что было дальше? А как же хатты?

Старик отвернулся, пытаясь собраться с мыслями. Было видно, что воспоминания о друге даются ему нелегко.

– С хаттами, – помедлив, ответил он. – Лагерь снялся в тот же день, и наши разгромили это варварское племя в течение суток. Командующий Друз с дикарями не церемонился. Огонь и меч лучше всего укрощают этих зверей.

Дети с восторгом слушали рассказ. Старший Катон даже обнял своего маленького братца в порыве чувств и объявил, что когда они вырастут и пойдут в легион, то будут так же дружны, как их дед и его сослуживец.

Старик заметно истощился. «Рассказчик-то из меня так себе», – думал он. Конечно, он умолчал о том, что случилось с ним и Аудаксом на ночлеге в лесу. Детям будет сложно понять такие вещи.

Он обернулся и увидел сквозь штору, как над горизонтом уже плывет молодая луна. Подле нее, словно играясь, плыли курчавые облака, погоняемые ветром. Да, возможно, где-то среди них плывет теперь душа Аудакса. Стремится навстречу вечности. Вот бы скорее оказаться рядом с ним. Восемнадцатый, навечно в строю.

– Идите-ка спать, безобразники, – сказал он внукам, тепло улыбаясь.

– Ну деда, – стал канючить Катон, – мы хотим еще историю!

Даже маленький Фигул согласно закивал. Дескать, давай, дед, развлекай.

– А ну марш отсюда! – гаркнул Кастул. – Командование дало приказ! Выполнять!

Дети заметно погрустнели и начали хныкать. «М-да, – отметил про себя Кастул, – рановато еще ковать римскую воинскую дисциплину».

Он хлопнул в ладоши, и на пороге тут же появился домашний раб.

– Альба, веди их спать, – махнул Кастул.

Когда детей увели, он остался один на один с собой. И своими воспоминаниями.

Сколько раз он думал о том, что, наверное, с радостью бы променял вот это все, что у него есть, на сырую землю в лесах Германии. Ведь это он должен был лежать там, а не Аудакс. Кто угодно, только не самый близкий друг.

А потом корил себя за эти мысли. Как же вилла, сын-всадник, внуки опять же. Всем он нужен. Его любят и чтят, почти что как настоящего доминуса[12]. Будто бы он патриций.

Но это все ничто. Если б тогда он не потерял Аудакса, может, все сложилось бы по-другому. Они бы осели вместе с какой-нибудь колонии для ветеранов. Пили бы вино без просыху, травили свои солдатские байки и щупали девок.

Да. Такого друга уже больше никогда не будет.

– Бывай, центурион. Даст Юпитер, свидимся!

В который раз перед его глазами всплыла эта прощальная сцена. Где Аудакс, гремя калигами, уходит навсегда.

Старик лег на свое ложе и закрыл глаза, втайне надеясь, что хоть в эту ночь во сне сможет увидеть того, кто стал ему братом.

Сон навалился на него неожиданно. И в эту ночь пришел Аудакс.

Кастул снова был молод. Все еще служил простым легионером.

Зима в Германии суровая. Здесь, в отличие от Рима, постоянно идет снег. Хмурые небеса затянуты тучами, и просвета не видать.