— Садись, рассказывай, — сказала она, наливая ему до краёв. — Макошь слушает, а я — её устами стану.

Светозар сел, обхватив чашу руками, и начал рассказывать. О Вильфриде, о своих чувствах, о том, как запутался в своих мыслях. Мокрина слушала внимательно, не перебивая, лишь изредка кивая.

Когда он закончил, она долго молчала, а затем подняла глаза и посмотрела на него с лёгкой улыбкой..

— Княже, — сказала она, — Макошь говорит: сердце твоё чисто, но путь твой не ясен. Вильфрида — не добыча. Она — душа, которая сама должна выбрать свою дорогу. А ты... Ты должен быть готов принять её выбор, каким бы он ни был. Матушка Макошь нити ваши сплела промеж собой, но там и третья нить имеется. И лишь девке самой решать, по какому пути идти.

Светозар опустил голову, её слова задели его за живое.

— Но как мне её защитить? Как доказать, что я достоин? — спросил он, и в его голосе звучало нетерпение.

Мокрина налила ещё квасу и протянула ему чашу. А сама за прялку села. Глянул на неё князь, будто сама Макошь перед ним сидит.

— Защита — не в силе, а в мудрости. Докажи, что ты готов быть её опорой, а не владыкой. Макошь видит всё, и если твои намерения чисты, она тебе поможет.

— Мне она Макошью обещана! Мне! — гневно воскликнул князь, ударив кулаком по столу. Его голос гулко разнёсся по избе.

— Гнев в таком деле не помощник, — спокойно заметила женщина, не отрывая взгляда от прялки. Её пальцы ловко двигались, нить тянулась ровно, будто сама судьба. — Матушка дороги ваши сплела, свила. Так вы и встретились. А станет ли она тебе женой, то неведомо. Судьба её в руках не только у Макоши, и Мара её нить подпрядает.

Светозар сжал кулаки, чувствуя, как гнев поднимается в нём, словно волна. Он не привык, чтобы с ним говорили так прямо, особенно какая-то деревенская баба, пусть она хоть трижды жрица богов.

— Сила материнского обещания велика, — продолжала женщина, словно не замечая его ярости. — И покуда есть власть над ней у жницы, не будет девке покоя. Не зря отец её, хоть и нечисть поганая он, беспокоится. А тебя ведёт спесь и норов, а не любовь.

Эти слова стали последней каплей. Светозар вскочил, опрокинув лавку. Она с грохотом упала на пол, но женщина даже не вздрогнула.

— Ишь ты, баба какая-то меня, князя древлянского, учить вздумала! — прошипел он, шагая к двери.

В ответ на то Мокрина лишь усмехнулась ему в спину.

Он выбежал из избы, хлопнув дверью так, что стены затряслись. Узкие тропки между избами были пустынны, только где-то вдалеке слышался лай собак. Светозар шёл быстро, почти бежал, стараясь заглушить ярость, которая кипела в нём.

«Как она смеет? — думал он, злобно сжимая кулаки. — Какая-то деревенская баба, и та мне указывает! Нет, — твёрдо сказал он себе. — Она моя! Макошь обещала. И никто, ни одна баба, ни одна судьба, не отнимет её у меня!».

Войдя в избу, Светозар с силой хлопнул дверью. Удар был настолько мощным, что с печи посыпались горшки, грохнувшись на пол. Он стоял посреди комнаты, сжав кулаки, его лицо пылало от гнева. Ещё и наместник удружил — поселил его вместе с северянами, словно он, князь древлянский, был простым воином.

Светозар поднялся наверх, тяжело ступая по скрипучим ступеням, и закрылся в горнице. Его руки дрожали, а в груди бушевала ярость. Хотелось кого-нибудь убить, выместить всю злость, что копилась внутри. Но его сдерживало обещание, данное Велиславу. А тот ему сейчас ой как нужен был. Без него корабль до дому сыскать сложнее будет. Особенно если наместник решит выкинуть князя из городища. О том, что он может проиграть, Светозар вовсе не думал. Он был уверен в себе, как всегда.