Вилкина взглянула на часы – половина десятого вечера. Тут одно из двух – либо в городе что-то стряслось, либо всплыл какой-нибудь ее косяк. Гадать на кофейной гуще было некогда, а потому девушка незамедлительно направилась в кабинет начальника. А что гадать? Сейчас, собственно, все и вскроется.

Катерина собрала вещи, выключила компьютер, погасила свет и вышла из своего кабинета – возвращаться сюда она сегодня уже не планировала. Проходя по вымершему коридору мимо кабинета, принадлежавшего некогда Ромке Звягинцеву, Вилкина уже привычным усилием воли подавила ощутимый укол боли в груди. Оперативник погиб, выполняя ее, Вилкиной, задание. Погиб, впутавшись туда, куда ей приказали не впутываться.

Тут следует отметить, что следователь в нашей стране – профессия специфическая. Де-юре подразумевается, что каждый следователь процессуально самостоятелен. Это означает, что любой следак сам решает, как ему работать с тем или иным делом. Но де-факто над любым следаком имеются начальники. У тех начальников есть свои начальники, и так далее по списку. Вилкина же решила пойти против шерсти и сломать систему. Не вышло – система легко ломается только в кино или в романах писателей, по которым это кино после и снимают. В реальной жизни существует слишком много условностей и вводных, заставляющих человека становиться простым винтиком в отлаженных годами и десятилетиями механизмах под названием Управление внутренних дел и Следственный комитет.

Да, строптивый характер Вилкиной заставил ее пойти против системы, и ей даже удавалось некоторое время плыть против течения. Но жизнь – не роман. В жизни любая попытка переломить то, что отлажено годами, может привести к фиаско. И полгода назад Вилкина была близка к такому фиаско. Отделалась она тогда, можно сказать, лишь легким испугом. В том замесе, в который она попала по собственной же глупости, ей переломали ребра (спасибо штатному бронежилету) да проделали нештатное отверстие в боку. Ромке Звягинцеву повезло меньше – он погиб. Его смерть Вилкина, разумеется, записала на свой воображаемый «счет» и вот уже несколько месяцев боролась с этой болью, как могла. Сначала на больничной койке боролась, приходя в себя после ранения, а после и дома. Для своих сослуживцев и подчиненных она проходила реабилитацию, но по факту находилась под прессом внутренней проверки.

Ребра после переломов срослись довольно быстро, да и дырка в боку порадовала отсутствием осложнений – на Вилкиной вообще все раны заживали как на собаке. В физическом плане реабилитировать Вилкиной было особо нечего. Страдало не тело – плохо было ее психике. Не каждый день своим руками роешь могилу хорошим парням, это во-первых. А во-вторых, далеко не каждый день люди открывают для себя мир, о котором раньше только в фэнтезийных романах читали.

Пока шла так называемая проверка СБ, Катерине пришлось еще и разбираться в сложностях и хитросплетениях отношений разных силовых ведомств. Кто в итоге кому подчиняется, она так и не поняла. В свете новых вводных, предоставленных полковником Смирновым (он же отец Евгений), Вилкина пришла к мысли, что в этом вопросе сам черт ногу сломит. Попыхтев над этой задачкой с недельку и не найдя очевидного ответа, Катерина решила забить на этот вопрос и заняться более приятным для любой девушки делом – самоедством. Пусть себе проверяют – Катерина же официально проходит реабилитацию, вот и нечего голову забивать всякой ерундой.

Разумеется, основным реабилитирующим фактором для Катерины на какое-то время стал алкоголь. А после того, как огненная вода перестала производить должный терапевтический эффект, Вилкина взяла себя в руки и нашла силы признаться самой себе: в смерти Романа Евгеньевича Звягинцева виновата она и только она. И ей теперь с этим жить.