Как ни странно, его действительно звали почти так, как заочно окрестил его Руслан.

– А ну, Толстый, пригласи гостя к нашему «дубку», – велел пахан в спортивном костюме.

– Милости просим. – Толстый встал, подошел к Руслану и отвесил шутовской поклон, после чего осведомился: – Курево есть?

– Есть, – ответил Руслан, обошел толстяка, как некий неодушевленный предмет, и остановился напротив пахана. – Меня пригласили, я пришел, – произнес он.

– На рассвете казненный пришел, головы он своей не нашел, – дурашливо продекламировал Заяц.

– Падай, – предложил пахан, указывая взглядом на свободное место.

Руслан подчинился. Вернувшийся к столу Толстый поднес ко рту банку сгущенки и с аппетитом зачавкал. Руслану никто не предложил даже хлеба, что было верхом бестактности.

– Ты кто по жизни? – спросил пахан, мерно пережевывая бутерброд. – Откуда?

Руслан назвал масть, фамилию и статью. А затем напрягся, услышав вопрос, заданный подчеркнуто равнодушным тоном:

– Почему на допросах в молчанку играешь?

– Что же мне, песни петь? – парировал Руслан.

– А ты певец? – засопел придвинувшийся Толстый. – Оперу любишь?

– Оперу оперативники любят. Я шансон предпочитаю.

– Ты не соскальзывай с базара, – предупредил Заяц, подвигая к себе объемистую синюю кружку с облупившейся эмалью. – Тебя по-хорошему спрашивают, почему в несознанку играешь?

– Об этом, – сказал Руслан, – пусть меня следак спросит, я ему отвечу.

– А мы тебя и так спрашиваем, – подключился Кинг-Конг. – От его имени.

«Да, это пресс-хата, стопроцентно!» – пронеслось в мозгу Руслана, когда он увидел, что Заяц, как бы невзначай, запихивает в кружку кулак, готовясь перейти от разговоров к делу, за которое его кормили булками и разрешали курить анашу в камере.

– А что, ты здесь вопросы задаешь? – дерзко спросил Руслан у гориллоподобного Киг-Конга.

– Допустим, я, – вмешался пахан.

– Так ты или следак?

– Заколебал он своим базаром! – Толстый щелкнул пальцами. – Пора ему язык укоротить.

– Погоди, – поморщился пахан. – Руслан все понял. На следующем допросе он все, что нужно, подпишет. Зачем же его ломать? Жалко дурика неопытного. Дадим ему шанс, братва?

– Дадим, – загудели сокамерники. – Шанс – не доля, не аванс.

Заяц приподнял кружку и принялся вытаскивать из нее кулак.

– Что за шанс? – полюбопытствовал Руслан, слегка откидываясь назад.

– А ты не понял? – изумился Кавказец.

– Не въехал до сих пор? – выпучил глаза Кинг-Конг.

– Это «пресс-хата», – заговорил пахан, усмехаясь. – Тут так опускают, что уже не подняться. Но для тебя сделаем исключение. Давай слово, что станешь сотрудничать со следствием и, так и быть, ломись из хаты.

– Ломиться, значит? – переспросил Руслан.

– Ага, – кивнул Толстый. – Барабань в дверь, зови попкарей на помощь.

– Вопи, что, мол, на толстую кишку твою покушаются, – хохотнул Заяц.

– Тебя мигом выпустят, – пообещал Кавказец. – Тут попкари дрессированные.

– Как же потом на меня правильные пацаны смотреть станут? – осведомился Руслан.

– Да уж лучше, чем на петю-петушка, – захихикал Толстый.

Он еще весело скалился, когда костистый локоть Руслана врезался ему в плешивый висок.

– С-сука! – простонал Толстый, заваливаясь на бок.

Все ссученные зэки, включая пахана, повскакивали на ноги. Заяц замахнулся своим эмалированным кастетом. Готовый к этому, Руслан отпрыгнул. Заяц, потерявший равновесие при ударе в пустоту, рухнул животом поперек лавки. На пол со звоном посыпалась посуда. Кавказец и Кинг-Конг бросились вперед, мешая друг другу.

Первого Руслан встретил коротким ударом в подбородок, второго хлестнул пальцами по глазам, развернул и толкнул на подоспевшего толстяка. Затем, не позволяя себя окружить, он запрыгнул на широкий стол, достал ногой голову Зайца и взялся за пахана.