Тот со стоном поднялся с пола, потер кисть, потом подошел к сыщику поближе и зашептал:

– Брат, не надо полиции. Давай договоримся, ты мой гость. Это дедушкино кафе, мы его держим, семья наша. Кушай, пей, подарок тебе дадим. Не зови полицию, это наши с Бубном дела. Я сам виноват, испугался, побежал. Заявление не буду писать. Бубен ничего плохого не делает. Он нам работать помогает. Не надо полиции, мы с ним сами договоримся.

Гуров взглянул в испуганные глаза на перемазанном кровью лице, на сгорбленные плечи мангальщика. Старик кивал и старался улыбнуться, сжимая в руках пухлый конверт.

– Дедушка подарок тебе сделать хочет, брат. Не надо скандалов и разборок. Мы мирные люди, бизнесмены.

Лев Иванович понимал, что владельцы этого заведения напуганы. Если сейчас дело дойдет до полиции, то разъяренный Бубен может приказать своим приспешникам сжечь это скромное заведение в наказание за предательство.

– Что Бубен у вас делал? – на всякий случай задал вопрос Лев Иванович.

– Покушать зашел, шашлык свежий ему сейчас дедушка приготовит. И тебя угостим, брат. Позже заходи вместе с другом своим. Каждый день бесплатно у нас кушай. А сейчас уходи, прошу тебя. Проблемы будут у меня и у дедушки. – Молодой человек в мольбе сложил руки на груди, косясь на дверь за яркой тканью.

Гуров вздохнул, покачал головой и сказал:

– Умойся пока, потом поговорим. Без фокусов, здесь ждите.

В ответ дед и внук послушно закивали в унисон.

Сыщик открыл дверь и шагнул в заднюю комнату, окинул взглядом веер купюр под ногами задержанного беглеца.

«Все понятно, – подумал он. – Бубен вернулся и принялся собирать с торговцев дань за годы своего отсутствия. Сложно будет сейчас предъявить ему обвинение и отправить под суд из-за вымогательства. Ни один из тутошних продавцов на рынке не даст свидетельские показания о поборах. Все боятся мести.

Видимо, мы со Стасом зашли в чайхану как раз в момент передачи денег, поэтому молодой парнишка так разнервничался и бросился наутек при нашем появлении».

– Молчит? – спросил Лев Иванович и кивнул на закаменевшего бандита.

– Молчит, мечтает, – ответил Стас. – Соскучился по тюремным нарам, хочет быстрее вернуться туда за нарушение условий условно-досрочного освобождения.

Гуров взглянул прямо в темные глаза бандита и проговорил:

– Ты ведь понимаешь, какой сейчас расклад. Если хочешь обратно уехать, на зону вернуться, то молчи. Сколько-то у тебя осталось, мы сверху еще навешаем тебе за вымогательство. До конца жизни хватит. Или освободишься уже стариком, станешь здесь, в чайхане объедки подбирать, а пацан этот будет тебя пинками гонять. С зоны здоровым быком никто не выходит. Улик достаточно, под ногами у нас поляна из вещдоков. Но если ты начнешь сотрудничать с нами, мы тебя отпустим.

Стас едва ли не взвился от такого предложения, но не показал вида. Значит, есть у напарника информация, позволяющая ему играть с Бубном в такие поддавки.

Бандит окатил их угрюмым взглядом и заявил:

– А ты меня на понт не бери, я таких деловых, как вы, немало перевидал. Сдавать никого не буду, не по понятиям это. Поговорить могу.

Гуров выдохнул.

«Плохой мир лучше доброй ссоры, – решил он. – Засадить Бубна мы сейчас не сможем, значит, придется нам хитростью, по миллиметру вытаскивать из него сведения».

– Ты был знаком с Хворостовой Инессой Александровной? – спросил Лев Иванович.

Бубнов подтвердил этот факт:

– Был знаком. Жена моя гражданская. Была.

– При каких обстоятельствах умерла, знаешь?

– Задушил ее какой-то отморозок, золото снял и растаял в ночном тумане. – В раскатистом басе появились хриплые нотки злости.