Оциус открыл глаза и взял бокал с вином. Сделав глоток, окинул меня задумчивым взглядом, долго молчал, а потом продолжил:

– Я разузнал о тебе кое-что, как всё случилось. В этом храме сгорели дорогие тебе люди. И ты это видела. Я не смог остаться равнодушным…

– Сжалился? – прищурилась я.

– Мне это не чуждо. Но ты показалась мне прекрасной молодой женщиной… – чуть смущённо сжал губы он, словно что-то недоговорил. – И я мог помочь тебе. И помог.

– Помог? Но я пуста, как белая стена. Не помню ничего, что бы ни увидела здесь…

– Но ты ведь понимаешь меня, понимаешь, что это стол, это вилка, нож… – и Оциус коснулся приборов. – Всё не так уж и плохо…

– А что потом?

– Будешь жить своей жизнью, как сумеешь. Я дал тебе неплохое начало. Распорядись им с умом.

– Что-то я не готова была к такому повороту, – устало потёрла лоб, смяла салфетку и откинулась на спинку стула.

Неожиданно запястья коснулись тёплые пальцы. И я перевела на них немигающий взгляд.

– Поверь мне, сейчас ты растеряна несравнимо меньше, чем была. У тебя есть шанс начать всё заново, – мягко произнёс он.

Последние слова отозвались глухой болью в груди, за которой последовало какое-то странное облегчение. Но голова не унималась, ища логическое объяснение противоречивым чувствам.

Я молча вытянула руку из-под его пальцев и с кряхтением отодвинулась от стола.

– Значит, теперь у меня нет ничего? – заключила я.

– Ты довольно сообразительная женщина. Думаю, тебе легко удастся прижиться здесь, в Тэнуа.

– И что мне делать? Я ваша гостья, но так не будет вечно.

Печальная улыбка тронула губы Оциуса, он размышлял несколько мгновений, и я лишь следила за его тревожными бровями, а затем выпрямился и подвинул к себе тарелку.

– Для начала давай хорошенько поедим.

Я тяжело сглотнула и перевела жадный взгляд на главное блюдо.

Хозяин, ловко орудуя ножом, срезал несколько тонких ломтиков с аппетитного окорока и положил на край моей тарелки.

Такая забота немного ослабила напряжение. Да и не было очевидных причин для враждебности. Я опустила плечи и, несколько раз примерившись к слишком крупным и тяжёлым приборам, наконец, поела.

– В доме ещё кто-то живёт? – поинтересовалась, рассматривая уютную столовую. Здесь явно наблюдалась женская рука.

– Только горничная и мой личный служащий. Другие работники живут на территории поместья.

«Прислуга… Значит, он богат», – заключила, допивая вино.

– А что у меня с глазами?

– А что с ними?

– Они странные.

– Всего лишь разного цвета. Но в природе такое случается. У моего пса тоже один глаз голубой.

Я нахмурилась: «Меня только что сравнили с безродным псом? Хотя, может, оно так и есть?»

– У вас принято сравнивать женщину с собакой? – ровно проговорила, глядя в глаза хозяину дома.

Тот пристально посмотрел в ответ, усмехнулся своим мыслям, а потом выдал:

– Чувствую, в обиду ты себя не дашь.

– Кто-то собирается обидеть? – вскинула одну бровь и непринуждённо склонила голову набок.

– Никто и не помышляет, – уверенно ответил Оциус. – Будь спокойна. В этом доме ты под моей защитой. Возможно, я не такой галантный кавалер, но тебя не обижу. Ты поела?

Спокойно кивнула. Пары кусочков мяса и печёных овощей вполне хватило, чтобы успокоить ноющий желудок. Больше есть опасалась: вдруг снова станет плохо.

– Тогда пойдём, покажу твою комнату, – отодвинув стул, подал мне руку.

– Разве не в ней я проснулась? – удивилась, выбралась из-за стола и высоко приподняла подол, чтобы не споткнуться. – Я помню, как туда идти.

– Это была моя, – изумлённо покосился на мои голени Оциус, а когда приспустила юбку, продолжил: – Мне пришлось ухаживать за тобой всю ночь, – и указал направление рукой, взял лампу с комода у выхода и повёл за собой.