Подул, загудев досками, ветер, зашелестела листва, и на грани слышимости я уловила тоненький издевательский смех. Так смеется ребенок, таская кошку за хвост. Злой и уверенный в своей безнаказанности ребенок. Жестоко, с ноткой превосходства. Представить бродящее ночью по заброшенному скиту веселое дитятко упорно не получалось, а потому…

— Игоша[3]? — предположила я.

До этого видеть то, во что превращались души убитых детей, мне не доводилось. Как-то не так я планировала восполнить пробелы в данном бабкой образовании.

Смех сменился резким отрывистым тявканьем и визгом, от которого зачесались пятки.

— Скорей всего, — кивнул Вит, — А где уродец, там и другие притворы[4], и кардуши[5] и злыдни[6], и еще боги знают, кто.

— Лошадей задерут, — простонал чаровник и, словно в ответ, послышалось тонкое конское ржание.

— Лошади на заднем дворе, так что первыми задерут нас, — успокоил его чернокнижник, — а потом задерут и их. Мясо есть мясо.

— Если затаимся, может, им и лошадей хватит? — только что сокрушавшийся о судьбе животных Рион посмотрел на Теира. — Насытятся и уйдут.

Отшельник дернулся, вытаращил глаза и сделал попытку вывернуться из захвата чернокнижника.

— Завоешь — шею сверну, — шепнул тот и отпустил смирта.

— Не уйдут. Там капище. Нечистое святилище! Он унес его часть! — Отшельник ткнул пальцем в спящего стрелка.

Я едва не выругалась вслух. Капище — это не просто плохо, это почти верная смерть.

— Теперь, как собаки, по следу пойдут… все равно найдут… Придут… убьют… найдут… найдут…— смирт снова впал в оцепенение и начал повторяться.

— Выкиньте эту гадость, и дело с концом, — предложил чаровник.

— Можно, но нам это не поможет, — разочаровала я парня.

— Ты-то откуда знаешь?

Бормотание отшельника снова свелось к упоминанию Эола и земным поклонам в сторону вирийца. Я подняла глаза: прямо над чернокнижником висела картинка с божественным ликом. Эол на ней выглядел хмурым и недовольным, а может, просто показалось в полумраке.

— Знаю, — не стала вдаваться в подробности. — Эти твари, как гончие, для них главное — запах. Всех, кто касался камня, убьют. Ну и остальных за компанию. Так что, выбрасывать камень надо вместе со стрелком.

— И со мной, я его тоже трогал, — Вит поморщился.

Рион обернулся, по его лицу я поняла, что избавиться от чернокнижника он не прочь, а вот Михея жалко.

— Понятно, почему скит считают проклятым. Эй, блаженный, — позвал Рион. — Чего сразу-то не рассказал? По-человечески? Мы бы поверили…

— Потому и не сказал, — вириец посмотрел на бьющего поклоны отшельника, — что поверили бы и на ночь здесь не остались. Чтобы сойти с «единого пути», нужна кровь, а еще лучше жертва, и уж совсем хорошо, если человеческая. А выбор у нас не так велик.

— Но мы бы никогда не тронули святого человека, — поразился ученик мага.

— Говори за себя, — прошептал Вит.

— Других способов нет? — спросила я.

— Есть, — вириец встал, обошел коленопреклоненного смирта и аккуратно выглянул в окно. — Вернуть осколок на место до того как нечисть обнаружит недостачу во вверенных ей развалинах. Запах им, конечно, все равно не понравится, но… если сытые — по следу не пойдут. Одна трудность. Сад сейчас кишит разными тварями, и так просто нам туда не пробраться, особенно, если хотим жить долго и счастливо.

— А если бы… — Рион отвернулся от щели в стене, — если бы… — я скривилась, понимая, до чего додумался ученик Дамира. — Говорят, народ вордов[7] не оставляет следов. Совсем.

— Правда? — с живейшим интересом переспросила я. — Почему, как только что-то надо, я — ворд? А как пакость на другом конце села — так ведьма?