– Что вы тут делаете? – спросил я, когда первая волна радости схлынула.

На какое-то мгновение воцарилась тишина. Но вдруг громкий рев прокатился надо мной – друзья, переглядываясь, весело смеялись и искренне радовались, глядя на мою растерянную рожу.

– Герыч! – кричал Гоги Православный. – Дарагой! Ну ты даешь!

– Ну ты и даешь, Гера! – вторили ему братья Балалаешниковы, заваливаясь на расшатанные кресла. – Ну ты и даешь, брат!

И все остальные тоже громко гоготали, хлопая меня по спине, и Саша Питон даже подавился своим кэмелом, а Сережа Насильник рыдал от смеха, уткнувшись в грудь Васи Отрицалы, которому это, впрочем, не слишком нравилось. И Жора Лошара, показывая на меня пальцем, смеялся, и Карп С Болгаркой, смеясь, размахивал в воздухе болгаркой, демонстрируя весь свой боевой пыл. Но вот Травмированный подошел сзади и спокойно положил руку мне на плечо. Все притихли.