Эл разглядел знакомое крыльцо. Спрыгнул с седла и решительно направился к дому. Гулкий стук в дверь, эхом прокатившийся по узкому переулку, услышали, наверное, все соседи. Но открывать никто не спешил.

Ворон забарабанил снова. И вот, наконец, сквозь щели в ставнях блеснул неяркий дрожащий свет.

– Кого там носит по ночам? Весь дом на уши поставили!

Мифар никогда любезностью не отличался.

Задвижка в крохотном смотровом отверстии с душераздирающим скрипом съехала в сторону, и в нём затанцевало тусклое пламя лампады.

– Открывай! Свои! – усмехнулся Ворон.

– Свои давно все дома! Валите! – сонно проворчал его приятель с той стороны двери.

– Одного всё-таки не хватает, брат, – не сдался Эливерт, шагнул ближе к свету, чтобы можно было разглядеть его лицо. – Удачи твоему дому!

Кажется, его, в конце концов, признали. Загрохотали засовы, дверь тяжело растворилась, рослый детина Мифар, сгорбившись, шагнул на крыльцо. Его худющее лицо вытянулось от изумления.

– Чтоб мне… Ворон! Откуда ты здесь? Я и не знал, что ты в городе!

– А что мне каждый раз письма слать? – весело поинтересовался атаман.

– Нет, просто… – Мифар хмуро оглядел спутников Ворона, едва различимых в темноте. – Я думал, ты затихарился где-то.

– С какого перепуга? – усмехнулся Эл, но уже не так весело – ему начинало казаться, что приятель не особенно-то рад позднему визиту. – Чего бы мне прятаться? Меня, вроде, не ищут!

– Так… это… – Мифар поперхнулся и продолжил с запинкой: – Ну, так-то да! А ты надолго здесь?

Последнюю весёлость как ветром сдуло. Эл напрягся уже всерьёз. Его дружка что-то явно беспокоило. Он будто ждал, когда Ворон исчезнет с глаз. Не на такую встречу Эливерт рассчитывал. Он всмотрелся внимательно в сконфуженное бледное лицо.

– А может, друг мой, не знаю я чего? – язвительно поинтересовался атаман. – Может, ищут?

– Да брось! Кому ты сдался?

Эл бы может и поверил, если бы у Мифара так не бегал взгляд.

– Кто?

– Никто! Чего ты?! – испуганно замотал головой ялиолец.

– Кто, Мифар?

От ледяного голоса атамана бедняга вздрогнул и ссутулился ещё больше.

– Да не знаю я! Ну, клянусь, не знаю! – зашептал он скороговоркой. – Так… Слышал просто… Один пёс брехал, другой подхватил, а третий сам додумал, чего не было. Может, это вранье всё!

– Ага! А ты, стало быть, услышал и даже не потрудился узнать, кто ж это твоим дорогим другом интересуется? И с какой целью? Нехорошо, брат, – процедил сквозь зубы Ворон. – Очень нехорошо!

Мифар – трусливая шкура. Ясно-понятно, он бы поостерегся нос совать туда, куда его не звали. Но что-то он не договаривает.

– Ох, как не люблю, когда меня за барана держат! – продолжал свой допрос Эливерт. – Сечёшь? Последний раз спрашиваю! Ты память-то напряги, брат! Глядишь, чего и вспомнишь… Кто? Как звать? Откуда?

– Эливерт, клянусь, я не при делах! Ну, не знаю я! И те ребята, которых спрашали, не знают. Не из здешних он, не из наших, ялиольских. Чужой какой-то. Приехал, справился о тебе и исчез. А куда…

– Один был?

– Не знаю!

– Откуда приехал?

– Ворон! – проскулил Мифар.

– Ни хрена-то ты о шкуре моей не печёшься, брат! – Эливерт в сердцах плюнул и вспомнил, зачем они собственно приехали: – Ладно… Забыли. Нам ночлег нужен.

– Так ведь некуда пустить, друг! – Мифар растерянно пожал плечами, с тоской обернувшись на чёрный проём двери. – Всё сдал. Сам в курятнике сплю. Жена с ребятишками, вон, под лестницей!

Вот в это Ворон поверил легко, уж больно удручённый вид был у бедолаги. Но атаман был слишком раздражён недомолвками приятеля, чтобы принять это как должное.