В это просто не поверилось. Эл смотрел в то место, где миг назад скалилась на него мана, и не верил своим глазам. А потом он поднял взгляд к небу и увидел первые робкие лучики солнца, позолотившие облака.

Пожалуй, это был лучший восход в его жизни.

Настя отмерла первой.

– Вы её победили! Вы уничтожили её!

В её голосе сейчас было столько восхищения, что атаман даже нашёл в себе силы улыбнуться, прежде чем без сил опуститься на притоптанный лесной дёрн.

– Это не мы… – хмыкнул Эл. – Это рассвет.

Кайл рухнул рядом и безмолвно ткнул пальцем в восходящее над лесом светило.

Настя тоже подняла голову к небу, потом спросила с опаской:

– А она больше не вернётся?

– Нет, пока светит солнце. Бояться нечего.

Наир всё ещё пытался привести в чувства Соур. Кайл разглядывал ссадины, оставленные на его предплечье когтями нечисти. А Эл, несмотря на показное хладнокровие, чувствовал, как до сих пор дрожат от напряжения руки.

Настя не спешила поверить, что всё уже позади.

– Ага, ты ещё говорил, что эти твари пугливые. Не нападают, если их сам не позовёшь. А она мне робкой совсем не показалась! Бросилась на вас только так, как бешеный пёс!

Эливерт стёр сочившуюся из разбитого носа кровь.

– Так мы ж её и позвали! Вернее не мы, а она. Вон, курица эта! Наир, что ты с ней возишься? Дай ей хорошую оплеуху – сразу подскочит! К тому же она мою кровь почуяла. Когда ты меня … Сама бы она уже не ушла… от крови-то.

– Прости! – Настя опустилась на колени рядом, заглянула в глаза, и тотчас виновато опустила реснички.

– Да что ты! Я ж не в упрёк! – смутился Ворон. – Пойду я умоюсь, пожалуй! Спать мы сегодня уже не будем, ясно-понятно. Соберём пожитки и подальше отсюда двинем, лады? Кайла, вон, надо перевязать! Рыжая, тащи-ка сюда походный сундучок этой спящей гусыни! Там столько полезного! Бинты я точно видел.

– У меня свои есть, – откликнулся полукровка.

– И где их искать сейчас? Не брезгуй – миледи Соур обидишь! Давай, Рыжая, займись нашим героем!

Холодная вода принесла облегчение. Но кровь так и не перестала капать. И, судя по всему, глаз у него скоро заплывёт, синяк уже наливается, так что коснуться больно.

Когда Эл вернулся от ручья, Настя ещё занималась ранами рыцаря, и атаман принялся выискивать в сундучке Гусыни что-нибудь полезное. Тут и сама она очнулась.

Вместо благодарности за спасённую жизнь, тотчас возмутилась, что они посмели залезть в её вещи, сердито отобрала свои непонятные снадобья. А потом … неожиданно протянула им две целебные мази – одну для заживления ран, другую от синяков.

Надо ж! А с Гусыней, кажись, ещё не всё потеряно. Можно и из дворцовой собачонки нормального человека воспитать.

Эливерт смущенно принял золотистую баночку из дворянской руки.

– Да ладно! И так бы не помер! Но, всё рано, благодарю!

Соур молча отошла в сторонку.

– И правда, чудное зелье! Сразу боль прошла!

– Постой! Дай я помогу! – Настя перевязала Кайла и, заметив, как Ворон пытается размазать снадобье по лицу, поспешила ему на помощь.

Все-таки, какие у девушек руки нежные и ловкие! Ради прикосновения этих прохладных пальчиков он готов быть битым ещё сотню раз. Эл разомлел мгновенно, будто кот, которого чешут за ушком.

Но Рыжая уже поднялась на ноги. Посмотрела на атамана сверху и, внезапно нагнувшись, поцеловала в макушку и улыбнулась.

– Спасибо тебе!

Это было так приятно, что и словами не выразить. Но Эливерт отчего-то смутился как мальчишка.

– Да мне-то за что? Вон, Кайла целуй! Он эту тварь унимал, пока мы с вами нянчились…

Рыжая бросила короткий взгляд на полукровку.