Светлые Небеса, да что же это за напасть такая?! Почему эта загадочная Избранная не оказалась какой-нибудь старухой горбатой, или жирной прыщавой дурой, или просто страшилищем? Он ведь не каменный. Это просто издевательство невыносимое!

Хотя… Вон Наир, похоже, совсем не нервничает. Учись, Ворон!

Атаман спешно поднялся, подбросил дров в костёр, улёгся подальше от Рыжей и, тяжело вздохнув, с головой укрылся плащом. Но уснуть так и не получилось…

Заунывный вой раздался совсем рядом. Так что вскочил не только Наир, но и крепко спящая Настя. Эливерт махнул рукой на лэгиарна, чтобы тот не лез и остался с девушкой у костра, вынул из ножен меч и исчез в тёмных зарослях высокой травы.

Ночь, наполненная тысячей звуков, сейчас для атамана затихла. Умолкли ночные птицы и луговые сверчки, замер ветер, гулявший в высокой траве – всё это отодвинулось куда-то в дальние дали. Он ловил напряжённо лишь тихий шелест трав, треск ломких, иссушенных солнцем стеблей и острожную поступь. Неведомая тварь приближалась стремительно. В лунном свете он видел, как временами вздрагивают высокие стебли трав.

В нескольких шагах от атамана существо остановилось, будто оценивая противника. А потом в сумраке ночи раскатилось устрашающее рычание, и нечто тёмное проворно метнулось к Ворону. Он даже не успел рассмотреть толком, что это.

Ударил, не раздумывая. Клинок сверкнул в ночи, врезаясь в упругую плоть. Тварь жалобно взвыла, острые иглы зубов клацнули в опасной близости от атамана – один миг промедления, и эти зубищи вспороли бы ему живот.

Нечисть сдаваться не собиралась. Чёрный от крови клинок взлетел ещё раз над головой и обрушился на хищную тварь, разрубая вытянутую узкую морду. Зверюга рухнула тяжело, дёрнула задними лапами и затихла. Она походила на крупного пса, только ноги и хвост голые, в чешуе, будто у большой ящерицы.

Эл постоял немного, убеждаясь, что тварь мертва, потом отер клинок о жёсткую косматую шерсть и вернулся к костру.

Бледная Настя встретила его выжидающим испуганным взглядом. Не желая страшить девчонку ещё больше, атаман без всяких объяснений невозмутимо улёгся на своё место и закрыл глаза.

Но до него тут же долетел встревоженный шёпот:

– Что там?

– Ничего. Спи! – ответил разбойник, не открывая глаз.

– Что – «ВСЯКОЕ»? – в голосе девчонки явственно слышались обида и раздражение.

«Всякое» – этим словечком они с Наиром называли всё, что могло представлять опасность, оберегая Рыжую от лишних волнений. Но, похоже, Настю начинало всерьёз злить, что с ней обращаются как с ребёнком.

Ну а как иначе? Сама напрашивается.

Эливерт открыл глаза, посмотрел на её гневную мордашку, освещённую всполохами костра. Вот сейчас она злится как маленькая, и от этого кажется ещё умилительнее, чем обычно. Так близко, что хочется протянуть руку, погладить медный шёлк волос и сказать что-то успокаивающее и нежное.

Он усмехнулся по-доброму:

– Ну да… всякое… Спи, Дэини!

И вновь закрыл глаза, чтобы загасить навязчивое желание прикоснуться к ней.

Настя шумно вздохнула, накрылась плащом с головой, отвернулась. Но не спала ещё долго. Ёрзала беспокойно, и прошло около часа, прежде чем её сонное дыхание долетело до слуха Эла.

***

7. 7 В дороге

А спустя пару дней играм Эливерта пришёл конец.

Тут, по правде сказать, Наиру надо низкий поклон отвесить… Ага, и подзатыльник заодно! Кто его за язык тянул?

По дороге подвернулось славное озерцо, мимо которого Эливерт пройти не смог. Предложил, ясно-понятно, лошадок напоить. Настя с облегчённым вздохом атамана поддержала.