– Я поняла, Ира, мы наденем сейчас, я скажу Лене, – и обернулась к Мишке: – Дай мне пакет с бутербродами.

Когда с масками было покончено – папа, вполголоса ругаясь, последним натянул на лицо бледно-зеленый плотный прямоугольник, – мы медленно тронулись с места и покатились к заправке – охранник, куривший на обочине и уже какое-то время наблюдавший за нами, щелчком выбросил сигарету и сделал несколько шагов в нашем направлении, положив руки на висевший на груди автомат. Поравнявшись с ним, Сережа остановился и опустил окошко, в тихом морозном воздухе было отчетливо слышно, как он говорит:

– Вечер добрый, нам бы заправиться.

– Пожалуйста, проезжайте, – ответил охранник – Сережина маска его, судя по всему, не удивила, но к машине он близко не подошел, а даже скорее отступил на шаг, – из машины выходит только водитель, к кассе подходим по одному, топливо есть пока, все в порядке.

– А есть лимит какой-то? – спросил Сережа, не двигаясь с места.

– Нет очереди – нет лимита, – сказал охранник официально, а потом улыбнулся и добавил уже нормальным голосом: – Москвичи? Ребята, канистры не нужны пустые? Советую заправиться про запас, бензовозы два дня уже не приходили – мы тут до завтрашнего вечера, распродаем остатки, а потом сворачиваемся, видимо.

– Нужны канистры, – подал голос Леня, тоже опустивший окошко и, как и все мы, прислушивавшийся к разговору.

– Как топливо оплатите – подходите к автобусу, – ответил охранник, – полторы тысячи за канистру.

– За пустую? – ахнул папа, подавшись к моему окну и придавив меня плечом. – Да это грабеж!

Охранник повернулся к нам и прищурился:

– Грабеж, дядя, – тут он перестал улыбаться, – это если бы мы тебя сейчас вывели в поле да стрельнули, и машинку твою блестящую забрали. Ты поищи давай заправку работающую в округе – хоть одну найдешь? Так нужны вам канистры или нет?

– Нормально, Андреич, не спорь, – сказал Леня поспешно, – нужны, нужны канистры, я подойду сейчас.

Господи, подумала я, главное, чтобы он не достал «котлету» и не принялся отсчитывать купюры у всех на глазах, тогда нам точно живыми отсюда не уехать – последняя фраза, произнесенная человеком в кепке, показавшегося поначалу таким дружелюбным, напомнила мне о том, что вокруг – никого, ночь, на площадке перед заправкой – минимум четверо людей с автоматами и неизвестно еще, сколько их внутри микроавтобуса. Леня, однако, не стал трясти деньгами у всех на виду, а вместо этого свернул становившийся неприятным разговор, высунувшись из окошка еще глубже, и бодрым, жизнерадостным голосом, словно все мы ехали на шашлыки и ему не терпелось уже продолжить путь, крикнул:

– Проезжай к колонке, Серега, не будем задерживать человека, – как будто за нами стояла очередь.

В дополнение к пустым канистрам, которые были у нас с собой, мы наполнили еще шесть – четыре дизелем и две – бензином, больше в микроавтобусе не было. После завершенной бизнес-операции охранники были настроены благодушно и потому позволили нам задержаться на освещенной пустой площадке, чтобы найти для канистр место в наших и без того перегруженных машинах. Для этого всем нам пришлось выйти. Марина освободила девочку из плена детского сиденья, отнесла ее к краю площадки и, сев рядом с ней на корточки, принялась расстегивать на ней комбинезон. Один из автоматчиков подошел к Лене, выгружавшему вместе с Сережей из Лендкрузера какие-то тюки и коробки, и протянул ему что-то на открытой ладони в черной вязаной перчатке:

– Мужик, вот ключ, возьми – у нас там справа кабинка туалетная, вообще-то не положено, конечно, да ладно – пусть сходят девчонки ваши с детишками, не в поле же, холодно.