И возвратился свет очам,
И сразу стало больше сил,
И турка Доллингер убил.
«Ты, черт, его не оставляй,
Пинка ему покрепче дай
И в ад скорее низвергай».
Неравная любовь
Из «Изящного альманаха»[10]
Скакал раз рыцарь средь болот
И пел – прекрасно он поет:
Внимали ему чинно
И горы, и долины.
И даже дочка короля,
Певцу тому благоволя,
Вплетая в косы мягкий шелк,
Познать с ним хочет жизни толк.
Ее за косы он схватил
И за собою усадил.
И вот они на край земли
Верст двадцать ехали в пыли.
И въехали в дремучий лес,
С коня тут рыцарь сразу слез:
«Пора, мил друг, нам отдохнуть —
Конь проскакал немалый путь».
И плащ свой бросив на траву,
Он указал ей на главу:
«Скорей мне космы расчеши,
Чтоб не заели меня вши».
Пошла принцесса тут рыдать,
И горя было не унять,
А рыцарь ей задал вопрос:
«Почто ты льешь так много слез?»
«Ах, мне терпеть невмочь,
Ведь я царева дочь.
И если б не гордиться,
Была б сейчас царица».
Едва закончилась та речь,
Как голова слетела с плеч:
«Ах, помолчать бы ты могла,
И голова была б цела».
Ее за косу он схватил,
За бузиною уложил:
«Покойся здесь теперь, мил друг,
Мне не снести сердечных мук».
Он под уздцы коня ведет
Напиться у прохладных вод:
«Стой тут, мой конь, и воду пей,
Я умираю от страстей».
Радушие зимы
Устный фольклор
Зима – суровый, лютый гость,
Взгляни хотя б на крышу.
Сплела мне милая венок
Искристых крох,
Носил его я долго
На бороды иголках.
А лето – добрый милый гость,
И каплет с крыш вода.
Сплела мне милая венок
Искристых крох,
Потом он испарился
И с облаками слился.
Льстецу не верьте ни за что,
Суровость правды лучше.
Хоть лето и плетет венок,
Цветок в цветок,
День летний длится век,
И краток ночи бег.
На Пасху, когда пост прошел,
Дни стали вдруг длиннее.
Дала она мне вместо слов
Обьятья белых рукавов,
Чтобы во всеоружье
Я ждал до зимней стужи.
Что мне до пенья соловьев
И злых людских наветов.
Я нежусь в белых рукавах,
Забыв про страх:
Когда она захочет,
Рукавчик оторочит.
Великая Дева
Песня солеваров города Галле
Вероятно, с прежних мест обитания
У книготорговца Генделя имеется несколько экземпляров
Бела, чиста, прекрасна,
С небес одарена,
Им служит ежечасно,
Талантами полна.
Средь жен смиренно ходит
На поле в хороводе.
Будь счастлива вовек!
Невинностью дышало
Все тело Девы той,
В нем жизнь брала начало
По воле неземной.
Был Сын исполнен силы,
Во всем искусен был Он,
Ведь создал в мире все.
Похож на человека
Лежал Он у груди,
Хоть жил уже от века
И знал все впереди.
Он рыцарем был смелым
И пострадал за дело,
Всю чашу бед испил.
Плоть Сына умертвило
Лишь острие копья,
Но смерть сам ад разбила,
И дрогнула земля.
Все узники воспряли,
Мечты их явью стали
В тот незабвенный час.
Попрал Он царство смерти,
Был светел Князя лик.
Наверх, к небесной тверди,
Взошел он напрямик.
Три добрых свойства в Нем
Светились ясным днем:
Ум, смелость и любовь.
О, звезд венец хрустальный,
Чистейший, как кристалл,
Что Деве он печальной
Для утешенья дал?
Святое песнопенье,
Всех ангелов хваленье.
Ах, как светла луна!
Любовь и пряжа
Из «Брагура»[11]
Девица к озеру пошла,
Цветочков разных нарвала
Руками, точно снег,
Под лета краткий бег.
Туда же рыцарь прискакал,
Ее по-швабски привечал,
Сказал он ей одной:
«Моею будь женой».
«Ах, рыцарь, знатен так ваш род,
Боюсь, отец мой в гнев впадет,
Прибьет меня на месте,
Лишусь я всякой чести».
Девица
Ах, отче, отче милый мой,
Дай погулять мне под луной
Там, где овечек стадо
Пастись извечно радо.
Отец
Овечье стадо не спасет
Мою овечку от невзгод.
Уйти не думай даже,
Ступай скорее к пряже.
Девица
Прясть не получится никак,
Для сердца пряжа – злейший враг,
Жду рыцаря младого,
Другого нет такого.
Кто песню эту перепел,