Л. А. фон Арним, К. Брентано
Часть первая
Волшебный рог
Мчит мальчик скок-поскок
К царице на порог.
Коня он осадил,
Колено преклонил.
О, что за свет лучат
Глаза всех дам подряд!
И держит он в руках
Рог в расписных шелках,
В оправе золотой
Камней сверкает строй:
Рубин, сапфир, алмаз
Пленяют всякий глаз.
Слоновой кости рог
Велик, красив и строг,
Чудесен его вид,
На нем кольцо горит.
И колокольцев ряд
Поет так сладко в лад —
Среди глубин морских
Собрали вместе их.
Русалки щедрый дар
Пылает как пожар,
Царице принесен,
Чистейшей среди жен.
Тут мальчик ей сказал:
«Чтоб рог мой заиграл —
Лишь пальцем прикоснись,
Лишь пальцем прикоснись…
Все колокольца в ряд
Так сладко зазвучат —
Нежнее тот напев,
Чем пенье арф и дев,
Птиц в небе голубом,
Сирен в краю морском —
Где им тягаться с ним!»
И махом он одним
К царице подскочил,
Чудесный рог вручил.
Лишь пальцем прикоснись,
И звуком насладись!
Дочка султана и Князь цветов
Из старинной кёльнской листовки[3]
Жила-была султана дочь,
Вставать любила рано —
Чуть только утро сменит ночь,
Спешила в сад султана.
Смотрела, как блестят цветы,
В росе искристой млея,
«Но кто Творец сей красоты, —
Подумала немея, —
Должно быть, тот Творец велик,
Дары Его святые,
Раз вертограды он воздвиг
Прекрасные такие.
Увидев лик Его хоть раз,
Его б я полюбила!
Отца оставив тот же час,
Я б сад его растила».
И светлый муж ночной порой
Явился к ней однажды:
«Открой, красавица, открой,
Я полон сильной жажды».
Дитя скорей к окну бежит,
Отринув грезы ночи,
Там перед ней Христос стоит
И смотрит деве в очи.
Дверь распахнула вмиг она,
Главу склонила долу
И, вящей радости полна,
Ждет внять Его глаголу.
«Откуда мог в наш султанат
Сей Юноша явиться?
Он краше остальных стократ,
Никто с Ним не сравнится».
«Услышал, дева, я твой зов,
Пришел я за тобою.
В саду Отца я – Князь цветов.
Пойдешь ли ты со Мною?»
«Скажи мне, Боже, далеко
До кущ Отца, до сада?
Там вечно ждать могла б легко:
Цветы – моя отрада».
«Средь вечности лежит мой сад,
Да и за ней – повсюду.
Венцом я красным твой наряд
Украсить не забуду».
И снял одно из тех колец,
Что золотом пылает:
«Идти желаешь под венец?» —
Он деву вопрошает.
Она с любовью всей к Нему
Сквозь муки и сквозь слезы:
«Скажи мне, сердце почему
Горит красней, чем розы?»
«Пылает сердце для тебя,
Те розы нес тебе Я,
И в час предсмертный возлюбя,
И в муки час слабея.
Отец зовет, идем скорей,
Я за тебя так бился», —
Сказал Христос и вместе с ней
В далекий путь пустился.
Телль и его сын
Переписано Арнимом с торца дома в швейцарском Арте[4]
Телль
В кантоне Ури славном
Фогт шляпу натянул:
«Я быть желаю главным,
Чтоб всяк мне присягнул».
Не оказал я чести
Той шляпе никакой.
И фогт возжаждал мести:
«Вот тоже мне герой!»
Мол, душу твою выну,
Не так, мол, запоешь:
Сейчас с макушки сына
Ты яблоко собьешь.
Сын
Отец мой, в чем моя вина,
Что мне за участь суждена?
Телль
Замри дитя, коль жизнь мила,
И, верю я, моя стрела
К тебе не прикоснется.
Безвинен ты, безгрешен я,
Молися Господу, дитя,
Уж Он не промахнется.
Ты выше голову держи.
Стреляю я. Мы всякой лжи
Противимся сегодня!
Сын
Отец, Господь нас охранил:
Ты яблоко стрелою сбил —
Вот благодать Господня!
Бабушка Знахарка
Из «Годви» Марии[5] (Бремен, 1802)
Мария, куда ты обедать ходила?
Родимая дочка моя!
Я к Знахарке, к бабушке нашей, ходила.
Ах, матушка, тошно же мне!
И чем же она тебя угощала?
Родимая дочка моя!
Да рыбкой копченой она угощала.
Ах, матушка, тошно же мне!
А где же Знахарка ту рыбку поймала?
Родимая дочка моя!
Наверно, в саду среди трав и поймала.
Ах, матушка, тошно же мне!
А чем же она эту рыбку удила?
Родимая дочка моя!
Волшебною палочкой, видно, удила.
Ах, матушка, тошно же мне!