Игорек расхаживал по гостиной, что-то бормоча и размахивая руками, при том выглядел он сущим безумцем. Был ли им?

Жанна листала книгу, с каким-то особым, извращенным удовольствием разделяя слипшиеся страницы. А в текст почти не вглядывалась.

– Жанна, не горбись. – Сама Алиция Виссарионовна держала идеальную осанку. – Не представляю, о чем думала Женечка, воспитывая тебя…

Жанна молча выпрямилась, она уже усвоила, что перечить бабке – себе дороже.

– Что ты читаешь?

– «Гордость и предубеждение». – Жанна подняла томик, продемонстрировав заголовок.

– Сентиментальная чушь, – поморщилась Алиция Виссарионовна.

– Классика.

– От этого она не перестает быть сентиментальной чушью, – с легкостью отмахнулась Алиция Виссарионовна. – Подобные книги вредны.

– Почему?

Ольга прекратила играть, видимо решив, что все одно ее не слушают. А может, нынешняя беседа, в отличие от предыдущих, заинтересовала ее.

– Потому что они искажают представление о мире. – Алиция Виссарионовна стукнула тростью о пол. – Сентиментальные романы нужны сентиментальным дурочкам, которые не способны смириться с объективной реальностью.

Жанна почувствовала, как у нее загораются уши.

– Полагаете, женщины должны читать исключительно «Домострой»? – вдруг подал голос Николай. И блокнот свой на всякий случай прикрыл ладонью.

– Некоторым не мешало бы и прочесть, – Алиция Виссарионовна ответила неожиданно мягко. – Глядишь, в голове бы прояснилось, а то… сначала начитаются о великой любви, потом гробят себя, эту любовь выискивая… и находят на свою задницу…

– Мама, как грубо!

– Зато верно. – Алиция Виссарионовна прислонила трость к столику.

Сегодня она оделась в бирюзовых тонах. И ей идет, что цвет, что само платье, строгое, но вместе с тем изящное. И не выглядит она старухой, а действительно женщиной элегантного возраста.

– Взять хотя бы Женечку… Что ей дала эта ее неземная любовь?

– Счастье, – тихо ответила Жанна.

– Счастье? – переспросила Алиция Виссарионовна, нехорошо усмехнувшись. – Деточка, а ты уверена, что она и вправду была счастлива? Потому как быть и казаться – разные вещи… Ну ладно, о ней мы можем теоретизировать долго, но правды так и не узнаем. Возьмем лучше тебя…

Жанне совершенно не хотелось, чтобы брали ее, вот только родичи теперь не отступятся. И Ольга развернулась, позабыв о музыке, и Алла, предчувствуя потеху, отложила книгу. Игорек и тот замер, уставился на Жанну жадным взглядом.

Сумасшедший.

Определенно, сумасшедший, а ведь казался таким… нормальным.

– Скажи, ты была счастлива с тем… проходимцем. Как его звали?

– Илья, – покорно сказала Жанна. И, отвечая на вопрос, подтвердила: – Да. Была.

– И как долго?

– Полгода.

– Полгода… – протянула Алла с насмешкой. – А дальше?

– А дальше, – Алиция Виссарионовна сочла нужным самой ответить, – у счастья вышел лимит. И пришло время оплаты… Сколько бы ты рассчитывалась по тому кредиту? Пять лет?

– Да.

– И это в том случае, если бы у тебя хватило денег рассчитаться… Итого имеем иллюзию счастья, которая продлилась всего-то полгода, и долговое рабство на неопределенный срок…

Жанна встала.

Она не намеревалась и дальше выступать в роли шута. Хотят веселиться? Пускай, но не за счет Жанны… И вообще, почему она осталась в доме?

Уезжать надо.

Быть может, выдумал все Кирилл и нет никакого убийцы, но есть череда печальных совпадений.

– Побег никогда не решал проблемы, – донеслось в спину. – Пока ты не будешь готова признать, что оказалась слаба, ты не станешь сильней.

– А если… – Жанна обернулась, сдерживая непонятный ей самой гнев, – если я не хочу становиться сильней?