Заметив парочку, один отправил других вперед по улице, а сам, отдуваясь, направился к ним.

– Кх-м! Добрый вечер, господа, – кашлянув, учтиво начал он. – Ниже по улице слышали выстрел. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?

В его голосе послышалась подозрительность. Он подошел совсем близко и теперь пристально разглядывал молодую пару. Благо газовый фонарь находился совсем рядом, и можно было во всех подробностях рассмотреть даже тонкую вышивку на платье девушки. Платье, нужно заметить, было весьма тонкой работы, и стоило, как сразу сообразил констебль немалых денег. Кавалер ее тоже был весьма солидного круга, о чем тоже свидетельствовало его роскошное одеяние.

Сам констебль был одет в форменные темно-синие мундир и брюки, черная кепи, предназначенная защищать от холода его голову, была видно великовата и постоянно сползала на лоб. Тот факт, что он вынужден носить грубую форму, а какой-то мальчишка расхаживал в тончайшей шелковой рубашке и туфлях тонкой выделки злили его даже больше, чем ночное дежурство, выпавшее вне очереди.

Девушка жалась к кавалеру, словно перепуганная птичка, а тот был настолько ошалевший от вида констебля, что смог выдавить из себя лишь несколько непонятных звуков.

– Значит, выстрелов вы не слышали? – по-своему истолковал звуки констебль.

Льюис интенсивно замотал головой из стороны в сторону. Но полисмен не спешил уходить, а продолжал тщательно всматриваться в его лицо, словно пытался припомнить что-то.

– Я, конечно, понимаю, почему вы ничего не слышали… – он многозначительно посмотрел на девушку, охватывая взглядом каждый изгиб ее фигуры.

– Сер, что с нами теперь будет? – вдруг всхлипнула Софи.

– Отведем в участок, запишем показания, – важно раздув щеки перечислял констебль, но ему не дали закончить.

– Но сэр, понимаете, мой муж… – она посмотрела на Льюиса и в голос зарыдала.

Полисмен посмотрел на Льюиса, в надежде получить объяснения, но тот взирал на плачущую навзрыд девушку с таким неподдельным ужасом.

– Сер, умоляю, – единственное, что можно было разобрать в череде всхлипов и иканий.

– Вы – ее муж? – с надеждой спросил констебль.

Льюис снова рьяно замотал головой, выпучив при этом глаза, о ли от страха. То ли от удивления, что такая мысль вообще могла прийти кому-то в голову.

– Вы НЕ ее муж, – довольный своей сообразительностью, протянул полисмен и улыбнулся, словно сытый кот.

Девушка заплакала еще сильнее, теперь даже слегка подвывая. Глаза у молодого человека от этого сделались еще круглее, а констебль поморщился, словно на язык ему попала кислая ягодка.

Внезапно девушка притихла и даже сделала попытку улыбнуться.

– Вот, – она достала из складок юбки переливающийся камешками кошелек. – Это все, что у меня есть.

Льюис хотел выхватить у нее кошелек, но она ловко увернулась.

«Она просто сумасшедшая, – подумал в ужасе Браун. – Перестреляла бандитов, теперь решила взяться за полицию! Лишь бы никто не стоял у нее на пути».

Но к его изумлению, она открыла изящную вещицу и вручила констеблю все, что там было. От подобной суммы глаза у того живо заблестели. Его месячное жалование было куда меньше.

– Сер, – робко прошептала Софи, – мы можем идти?

Констебль, уже спрятавший все до последней монетки, приосанился и официальным тоном заявил:

– Считаю ваши показания не существенными и неинтересными следствию. Вы можете быть свободны.

И развернувшись, бегом направился искать других свидетелей.

18. Глава 18

Софи с размаху упала в огромное мягкое кресло. Последний квартал до дома Льюиса они шли размеренным шагом, изображая влюбленную парочку на прогулке, но преодоление нескольких предыдущих кварталов бегом отняли немало сил.