По мере того как я удалялась от душевой, их голоса делались всё тише и тише. Последнее, что успела расслышать – это фразу о том, что сегодня повара делали ставки на то, сколько ещё директриса продержится в статусе пассии мэра. Кажется, варианта дольше недели не предложил никто.

Слушать подобные рассуждения мне было неприятно. Никогда не могла придумать ничего хуже, чем обсуждать кого-то у него за спиной и лезть в чужую личную жизнь. Поднимаясь по лестнице, я крепко держалась за перилла, боясь, что могу упасть. С самого утра так ничего и не съела и теперь сполна за это расплачивалась. Хотя моральное истощение ощущалось ещё явственнее. Хотелось перенестись в ясный солнечный день, упасть в высокую траву и, раскинув руки, впитывать живую энергию природы. Ощущать её кончиками пальцев, наслаждаться спокойствием и обрести гармонию.

Словно насмехаясь над моими желаниями, за окном прогремел гром. Надо же, грозы в этом году пришли рано. Как правило, их можно было ожидать не раньше середины апреля, а сейчас на календаре не оторваны странички с последними числами марта…

-Юта? – раздался позади удивлённый оклик. – Тебе нехорошо?

И что сегодня за день? Все так и норовят обратить на меня внимание.

Нехорошо – это очень мягко сказано. Мне ужасно.

-Давай помогу, - поднявшись на несколько ступенек, Рэй забрал мои вещи и предложил взять его под руку.

Поднимаясь наверх, я буквально задыхаясь от усталости. Сердце заходилось в бешеном ритме, а дыхание было прерывистым.  Самое странное заключалось в том, что подобное происходило со мной каждый вечер. Если днём выполняла какую-либо работу, даже не самую сложную, то после замечала, что она отнимает очень много сил. Слишком много. Сегодня ухудшению самочувствия способствовал стресс, но в целом подобные муки я испытывала всю последнюю неделю. Да, кажется, неделю. Когда это началось? Если не изменяет память, в тот самый день, когда у Тима случился приступ. Именно тогда я впервые ощутила эту невероятную слабость и головокружение, которые преследовали и по сей день.

Когда мы подошли к дверям комнаты, Рэй укоризненно покачал головой:

-Тебе необходимо лучше питаться. Даже пятилетние дети за день съедают больше, чем ты!

-Что, тоже считаешь меня ужасно тощей? – я криво улыбнулась. – Спасибо, и так знаю, что выгляжу отвратительно.

-Ты всегда выглядишь прекрасно, и об этом я говорил уже неоднократно, - внезапно голос повара переменился. – Юта…что в тебе есть такого, чего нет у других?

Даже заметить не успела, как оказалась прислонённой спиной к стене. Рэй склонился к моему лицу и всматривался в глаза так, будто хотел найти в них ответ на свой вопрос. Его собственные блестели в полумраке коридора, губы были чуть приоткрыты, и я слышала срывающееся с них дыхание. В этот момент мой взгляд был затуманен, и я видела всё словно сквозь пелену дождя. Стало совсем плохо, но Рэй этого не заметил.

-Я встречал множество красивых женщин, - проговорил он севшим голосом. – Но от тебя исходит какой-то особый магнетизм. Он скользит во взгляде, в походке и голосе – во всём. Никогда не испытывал по отношению к кому-то такого притяжения…

Я едва ли слышала его слова. В ватных, тягучих мыслях взметнулось воспоминание о том, что нечто подобное говорил и мэр. Кажется, практически дословно задавал этот вопрос, в то время как мы разговаривали наедине.

До чего же плохо… Последние мысли исчезли, перед глазами всё расплылось окончательно, и Рэй, наконец, заметил, что происходит что-то не то.

Последнее, что я успела почувствовать, прежде чем потерять сознание, это прикосновение подхвативших меня рук. А последнее, что увидела сквозь смежающиеся веки – открывающуюся дверь комнаты…