Да и к черту его!

Они шли по широкой брусчатой дороге Варъярны, когда Тиль залюбовалась мертвым деревом, тянущим голые черные ветви к небесам. Малин больше интересовали собственные туфли, о которых она трещала без умолку. А еще о том, что она надеется понравиться кому-нибудь из волков, хотя, не знает точно, кто, кроме обитателей особняка, точно является членом братства. Как раз в этот момент начался дождь.

Девушки побежали, чтобы не промокнуть. Тиль смеялась, радуясь, что при ней нет зонта, который странно бы смотрелся в подобной обстановке – большое розовое пятно посреди величественной серости. Ей купила его мать, хотя, и знала, что Тиль не любит выделяться. У нее всегда было свое мнение на тот счет, что для дочери правильно. То, что она любит, редко учитывалось. Но девушка не обижалась, она ощущала это как проявление заботы.

Уже смеркалось, и они бежали на свет и шум. Дом стоял в конце улицы, в тупике – по сути, венчал ее, словно короной. Черный с вкраплениями серо-желтого, с длинными лентами сухих вьюнков на стенах. Он сверкал, громыхал музыкой и был окружен по периметру десятком машин, которые, к слову, были запрещены в пешеходной части кампуса.

К тому времени, как девушки добежали до особняка, они успели полностью промокнуть.

– Девчонки, вы откуда? – Спросил какой-то пьяный тип, пошатываясь возле двери.

Малин подтолкнула подругу и они вошли внутрь, проигнорировав его вопрос. В доме было темно, душно, густо пахло духами и табаком, по стенам носились лучи светомузыки. Народу было столько, что не протолкнуться. В такой темноте трудно было свои руки разглядеть, не то, что вычислить среди студентов представителей братства.

Но, видно, Малин это нисколько не расстраивало: она схватила Тиль за руку и сразу потащила в толпу. Танцующие и кричащие незнакомцы толкали ее плечами и наступали на ноги. От спертого воздуха у Тиль кружилась голова, в груди вибрировала музыка.

– Нужно раздобыть выпивку, – крикнула Малин ей в ухо. – Будь здесь, я сейчас!

Не успела Тиль ничего ответить, как та скрылась в темной реке из гостей. Девушке пришлось придвинуться к стене и прислониться спиной, чтобы не мешаться под ногами у тех, кто сновал туда и сюда с сигаретами и стаканчиками с пивом. Она положила ладони на шершавую поверхность стены, чтобы чувствовать опору, и сделала медленный и глубокий вдох.

– Сердечко? – Проорал какой-то парень, наклонившись к ее лицу.

У него черным были вымазаны губы, волосы стояли дыбом.

– Что? – Втянула голову в плечи Тиль.

– Сердечко? – Повторил он.

Она нахмурилась, показывая, что не понимает, о чем он. Тогда парень вынул что-то из кармана и протянул ей. Тиль разглядела маленькую таблетку в виде сердца на его ладони.

– О, нет. Нет, спасибо! – Замотала она головой.

– Как знаешь! – И его тут же ветром сдуло.

Девушке становилось тяжелее дышать. Она водила глазами по стенам, изучала интерьер и пыталась не ощущать тревожное одиночество посреди танцующей в сумраке толпы.

– Держи. – Когда терпение было уже на исходе, перед ней возникла Малин. Она протянула ей шот. – Все, что нашла. Но мне сказали, что бочки с пивом в другом зале, попробуем отыскать.

– Ага. – Пытаясь перекричать музыку, отозвалась Тиль.

Она опрокинула рюмку с неизвестным содержимым, и желудок неприятно обожгло.

– Круто здесь, правда? – Прокричала Малин, взъерошивая свои кудряшки. – Этот особняк называют Гравар.

На ней был короткий топ и широкие джинсы. Она пританцовывала в такт музыке, рыща в толпе глазами. Ее, кажется, не смущало, что Гравар переводится как «волчья нора» или «яма», и что особняк в принципе создавал довольно мрачное впечатление.