Я ловлю себя на том, что радуюсь какому-то неуловимому, ускользающему чувству внутри – словно бы движению воздушных потоков памяти, и блокирую экран.

Не знаю, кто рассказал тогда родителям о конденсаторной бомбочке. Может, речь шла и не об этом случае, а об истории, когда Олеся облилась щёлочью, но электив закрыли, а кабинет сгорел.

Жалко.

Определённо те занятия с Вероникой Игоревной проходили куда интереснее, чем замены Леонидаса. И класс её лучше этого убожества, где каждый гвоздь пропитался нафталиновым духом прошлого. Типичные старые парты, типичная убитая доска. Типичный Ньютон на стене – между типичными Путиным и Медведевым.

Пока я так размышляю, до меня доходит экскурсионный список. Он пахнет чипсами, он подкараулил солнечный зайчик в левом верхнем углу и собрал, кажется, ВСЕ оттенки синих ручек.

Каждый год нам предлагают поездку на северо-стрелецкие скиты, и каждый год мы табуном туда чешем. Не потому, что это бог весть как прикольно, а потому что находится лишний повод прогулять гимназию. Трум-пум-пум – денёк свободы от нудятины. Я с радостью щёлкаю ручкой, вписываю себя и передаю листок дальше. Только в этот момент, запоздало, что-то царапает моё внимание.

Наш 10 «В» повезёт не Вероника Игоревна – Леонидас.

– …где делегация Северо-Стрелецка приняла участие в областной конференции «Север – страна без границ», – проникает мне в уши его голос. Низкий и сочный. Девчонки от него тают, а мужиков подташнивает. – Как некоторые знают, нашу гимназию представляла ваша одноклассница… Олеся встань, пожалуйста… с работой о нашем писателе-земляке Н.О. Булдакове. За что нашей гимназии была вручена грамота. Не слышу поздравлений!..

Олеся с наигранным смущением встаёт и принимает вялые аплодисменты. Она, как обычно, в белой сорочке и юбке оттенка лоснящегося воронова крыла. Сколько я помню, Олеся всегда ходит в одной и той же одежде одних и тех же монохромных оттенков – словно родилась от шахматной интрижки чёрного офицера и белой королевы.

– Спасибо, Олеся. Так, об экскурсии сказал, о конференции сказал. На чём мы остановились?.. – Леонидас одной рукой трёт висок, другой сжимает пастельно-жёлтый мел, тень которого по диагонали пересекает бородатое лицо. – А, ругали наших модников и модниц. Не вижу причин, почему бы не продолжить. Кто у нас следующая жертва? – Леонидас театрально прищуривается и осматривает класс.

Касательно первой жертвы: в углу вы наверняка заметили Симонову – благо наша конфетка уже минут двадцать топчется лицом к стене, как напакостивший малыш. Сегодня Аня щеголяет в клетчатой мини-юбке. Квадраты чёрные, квадраты красные, округлости попы – кра-со-та. Не знаю, чего добивался Леонидас, но в итоге всё мужское население 10 «В» выкручивают шеи, любуясь на Анины булочки. И да, они в самом деле притягивают.

– Артур, с добрым утром! – раздаётся голос Леонидаса, и я резко отворачиваюсь от прелестей Симоновой. – Прекращай щёлкать ручкой, милый друг, и поднимайся.

– Проснись и пой, зуо-омби, – напевает Коваль и раздражающе цокает.

Судя по «наклейке», которая мигает на экране моего телефона, Шупарская отвечает «да ладно» на сообщение Мухоноса. Прочитать больше я не успеваю: кладу на парту ручку, сотовый и неохотно встаю. Пальцы упираются в канавки надписи «НЕНАВИЖУ МЕСЯЧНЫЕ» на поверхности парты, лицо обдаёт мокрым воздухом из окна.

– Милый друг? – Леонидас фотографирует меня для стены позора и вопросительно поднимает бровь.

– Ну чё не так с моей одеждой?

– Ещё раз, для всех: пижамы, свитшоты, худи, толстовки, майки-алкоголички и мини-юбки – под запретом. Персонально для Артура: стрижка офицера СС, короткие штанишки и голые лодыжки – найн.