– Нет, я найду другой способ, – прорычала я.

Теодрик разом подобрался, одним плавным движением поднялся, нависая надо мной. Когда он так делал, хотелось убежать, но я и раньше перед ним не пасовала, сейчас – тем более.

– Какой?

– Пока не знаю, – я вскинула голову, чтобы смотреть ему в глаза, – но я обязательно выясню, как это сделать.

Зверь расслабился, наверняка решил, что ничего у меня не получится. Но мне было плевать, что он там решает, а пока…

– У меня есть имя – Ева. Называй меня или так, или никак иначе.

– Хорошо, Ева, – слишком легко согласился он.

Я кивнула, подозревая, что где-то здесь закрался подвох. Но пока мои подозрения не подтвердились, крыть было нечем.

– Скажи своей стае, чтобы не трогали тетушку Клару. И не пугали! Она старая женщина, пусть доживет свой век в мире и спокойствии. А лучше пусть обходят деревню стороной.

– Что значит «обходят»? – прищурился Теодрик. – Разве нас здесь не будет?

– Не знаю насчет нас, но меня здесь точно не будет. Я отправляюсь в крепость Крайтон. Искать свою семью.

Альфа уже не просто хмурится, сквозь человеческое просматриваются злые звериные черты.

– В крепость, в которую заказан путь вервольфам? – рычит он. – Тебе нельзя туда.

– Это тебе нельзя туда, – я смотрю зверю в глаза.

Это ему не нравится, а мне не нравится, что мы вообще спорим о том, что мне делать и куда идти. Я свободная женщина, человек. Больше не его рабыня. И, кажется, Теодрик об этом тоже вспоминает.

– Я не был там, но знаю, что они как-то вычисляют вервольфов и расправляются с ними.

– Повторяю: я тебя с собой не зову. Мне нужно к семье.

Я развернулась и скрылась в доме, тем самым поставив жирную точку в этом разговоре. Больше всего на свете я боялась, что Теодрик как-то меня остановит. Попросту схватит и запрет в доме. Или вообще потеряет свое терпение истинного и увезет с собой! Но когда я собрала все необходимые вещи в дорожную сумку и вернулась на крыльцо, на скамье аккуратной стопкой лежала одежда отца, еще хранящая тепло альфы. Руки сами собой потянулись к рубахе и штанам и запихнули ее в сумку. Потом уже, за калиткой, я подумала, что возможно зверь за мной не пойдет, но не возвращаться же, тем более не выкидывать добротную одежду, к тому же, память об отце.

С собой у меня лук и колчан со стрелами – старые и самые первые, с помощью которых я училась стрелять еще в детстве, новое оружие сгинуло благодаря Лиаму. Надеюсь, у богов вервольфов тоже есть Преисподняя, он обязательно должен туда попасть! В сумке вяленое мясо и сыр – самое то для путешествий, и еще кое-то по мелочи. Мелочи, кстати, нет, я проверила кирпич за печкой, где мама хранила деньги – уходя, они все забрали. А больше ничего и не возьмешь. Завтрак Теодрика мне понравился, но не сковороду же с собой тащить, пойдем налегке. Или пойду. Я не видела его с тех пор, как заявила о своих намерениях. В ботинке нож, и я чувствую себя не свободной охотницей, а уже какой-то бандиткой, способной расправиться с любой бандой в одиночку. Или не в одиночку.

Я прошагала всю деревню, заглянув лишь к тетке Кларе, но, как бы я ни пыталась убедить женщину пойти со мной, какие слова ни придумывала, она и на этот раз отказалась. К тому же заявила, что станет обузой в таком путешествии. Я это и сама понимала: в ее возрасте долгие прогулки в тягость, тут нужна телега. Но я искренне боялась, что волки, следующие за Теодриком, заглянут в деревню и ей навредят. С другой стороны, зачем им вредить одинокой старухе? Может, я думала так, чтобы самой остаться беленькой и чистенькой, чтобы совесть моя была чиста перед этой старой женщиной, но оставаться в деревне и защищать тетку я не собиралась. Чувствовала, что должна найти родных. Сердцем чувствовала.