— Мне закрыть глаза и посчитать до десяти? — усмехнулся я.

— Иди к черту!

Спальня была большой, и было где спрятаться.

Именно это и попыталась сделать девушка, дернувшись скорее от кровати и судорожно глядя в поисках дверей и своего спасения.

Нет, двери не были закрыты.

Но добраться до них я ей не дал бы.

Никогда.

— Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать, — проурчал я, больше не пытаясь скрыть возбуждение.

Всего лишь один стремительный шаг, и я оказался рядом с ней, целуя в шею сзади и касаясь обнаженной грудью ее спины, а она вскрикнула и по инерции отпрыгнула вперед, даже не глядя перед собой, лишь в одном стремлении — быть подальше от меня.

На ее пути встал письменный стол.

Хрупкая преграда для черного волколака.

— Куда дальше? — улыбнулся я широко и хищно, потому что зверь во мне уже познал ее сладость. И ему было чертовски мало этого монашеского поцелуя.

Он хотел ее всю.

И прямо сейчас.

Девушка сжала кулаки и неожиданно принялась бросать в меня всё, что только смогла найти на столе.

С силой и яростью, которая горела и завораживала меня.

— Давай, сладкая. Дава-а-ай.

Я уже не мог говорить человеческим голосом.

Рычал зверем, возбудившись до самого предела, где не будет точки возврата.

С таким же успехом она могла бы бросать в меня гранаты.

Я даже не отклонялся от летящих с ускорением предметов, когда кинулся за ней, перевернув стол одним легким движением, отчего он с грохотом опрокинулся в сторону и не сломался лишь потому, что был из единого массива дерева.

Девушка поджала губы и зыркнула на меня разъяренной кошкой, но сдаваться не собиралась.

В ход пошли пара стульев, которые я отбросил.

Кресло она поднять не смогла, рыкнув на мой возбужденный нетерпеливый смех, когда я снова оказался рядом, зажимая ее у шкафа и целуя снова.

Теперь в сжатые, дрожащие от ненависти и паники губы.

Она крикнула что-то яростное и отскочила от меня, умудрившись проскочить под рукой, а я рассмеялся и последовал за ней снова.

Мы разнесли всю спальню, пока она пыталась скрыться от меня, а я не отступал, что бы в меня ни летело.

— Не подходи ко мне! — крикнула она, даже не понимая, насколько соблазнительной и прекрасной была сейчас с этим бешеным блеском в глазах, спутавшимися черными волосами и румянцем на щеках.

Она бросилась к окну, успев даже распахнуть его, чтобы, видимо, сигануть вниз, но я обхватил ее руками, отбрасывая назад.

На кровать, где магниты нашли друг друга и звонко щелкнули, снова заключая ее в ненавистный плен.

Она безуспешно пыталась освободиться, чтобы хотя бы прикрыться от моего жадного, почти обезумевшего взгляда, который скользил по изгибам тела, о котором я мечтал сутками напролет.

Мечтал, как буду ласкать ее.

Как буду забываться в ее стонах и горячем шепоте, где буду слышать свое имя.

Моя самая темная страсть.

Моя боль.

Моя одержимость, избавиться от которой я не смог, сколько бы ни пытался.

Теперь моя.

Вся.

Без остатка.

В ее темных глазах отразилась паника, когда я подался вперед, упираясь руками в кровать по обе стороны от нее, чувствуя, как всё внутри меня сжалось в комок из оголенных инстинктов, закручивая в теле огненную пружину, которая могла рвануть в любую секунду.

Я сдерживался настолько долго, ожидая ее одну, что казалось, просто отключусь раньше, чем успею познать девушку так жадно и ненасытно, как хотел все эти годы.

У меня мозги плыли от запаха ее тела!

Отключался разум и всё то цивилизованное, что еще могло оставаться в моем извращенном черном сердце.

— Не трогай!

Голос девушки дрогнул, а я улыбнулся, словно сумасшедший, склоняясь над ней и прижимаясь губами к животу, тут же ощутив, как напряглись ее мышцы в отчаянной и бессмысленной попытке противостоять мне.