Я испугалась, а практика показала, что когда я пугаюсь, случается что-нибудь непоправимое. Например, ведьма с топором в голове. Или, вот, тощий урод с ножом в правой глазнице.

Его серая морда с двумя дырочками на месте носа и странными наростами на лбу, стала еще уродливее. По впалой щеке потекла мутная жидкость, заменявшая этому созданию кровь.

Нож вошел глубоко, по самую рукоять увязнув в его гнилой черепушке.

Чудище выло, и я вторила ему, чувствуя, что совсем скоро у меня просто сядет голос, но не имея возможности прекратить.

Если бы меня не сгребли в охапку, я бы еще долго визжала, застыв на месте с отключенным мозгом и бурлящим в крови ужасом.

Оцепенение схлынуло так же быстро, как и сковало меня. Я забилась в крепких объятиях громилы, но он словно не замечал моих попыток вырваться.

Тощий продолжал выть, стоя на месте.

Кажется, нож задел что-то в его мозгу, и несчастного закоротило.

Громила упрямо тащил меня к бойнице. И самым жутким в сложившейся ситуации было то, что меня, кажется, планировали скинуть вниз. С дозорной башни, высотой под тридцать метров, и прямо туда, в толпу врагов.

Попытки вывернуться из когтистых лап ничего не дали, бойница была совсем близко, и я решилась на отчаянный поступок. Лучше отравиться, чем разбиться, решила я, и укусила руку, сжимавшую меня.

С таким же удовольствием я могла жевать кожаный диван.

Очень вонючий, отвратительный на вкус кожаный диван.

Вой резко оборвался и тощий свалился на каменный пол. Оторванная голова упала следом.

В башню вошел забрызганный кровью, когда-то белый, а теперь буро-серый, волчара. Оскаленную морду украшали длинные, глубокие царапины — кто-то хорошенько вдарил вожаку по носу — шерсть вокруг пасти была мокрой от чужой крови. В пылу боя Свер не брезговал рвать врагов на части еще и зубами.

Я, как человек только что попытавшийся погрызть вражину, не могла его обвинять.

— Свер! — обрадовалась я, но радость моя была недолгой и захлебнулась холодным ужасом. Чудище швырнуло меня в узкий проем и бросилось на нашего героического вожака.

Лучше бы он промахнулся, лучше бы я врезалась в стену. Ну сломала бы себе что-нибудь, ну подумаешь.

Но нет, брошенная меткой лапой, я вылетела сквозь бойницу, больно задев плечом холодный камень.

Свободное падение длилось полсекунды, я не успела даже толком испугаться и начать падать, как была поймана недодраконом.

Крылатый гад перехватил меня поперек туловища, вонзив когти в бок.

Я чувствовала, как они пропарывают кожу и только надеялась, что их длины не хватит, чтобы повредить какой-нибудь очень важный внутренний орган.

Вылетая из бойницы, я еще успела заметить, как Свер метнув свой топор, угодил чудищу аккурат между глаз, а потом в меня вцепилась крылатая ящерица, и на несколько секунд в глазах потемнело.

Шум крови в ушах заглушал даже мое собственное дыхание, но низкий волчий вой я все равно услышала. Он легкой вибрацией прошелся по всему телу, отзываясь покалыванием в кончиках пальцев.

На одно короткое мгновение сражение замерло, казалось, даже чудище, скинутое со стены, застыло в падении.

Один из соколов, услышав вой, отвлекся от разрывания полудохлого недодракона на кусочки и, бросив свое занятие, устремился в нашу сторону. Распотрошенный крылатый гад полетел к земле, не находя в себе сил держаться в воздухе.

Будь я настроена немного оптимистичнее, обрадовалась бы, что меня спасут, но мне было страшно и больно, и в счастливый исход я верила слабо.

Мы не успели отлететь от стены, как мой похититель встретился с раззадоренным, злым и очень огромным птицем. Недодракон зашипел и попытался набрать высоту, отчего меня резко дернуло вверх, когти сильнее впились в плоть. Могла бы, материлась не переставая, но от боли перехватило дыхание, и я не то что ругаться, я дышать нормально была не в состоянии.