– Не вижу смысла тратить время на мечтанья, – пожала плечами Полина. – Эта мысль пришла мне сегодня в голову, вы правы. Но это вовсе не значит, что теперь я стану перекатывать ее у себя в голове бессонными ночами.

– А что это значит?

– Что завтра же я пойду на киностудию показываться всем режиссерам, каких мне удастся там обнаружить.

– Решение верное, – кивнул он. – Но толку вы вряд ли добьетесь.

– Почему же?

– Потому что внешность у вас, как это ни странно для русской, совершенно европейская.

– Ну и что? – не поняла Полина.

– А то, что актрис с европейской внешностью здесь слишком много. То есть практически все актрисы здесь таковы. В Париже вы не произведете фурора.

– А где произведу? – усмехнулась Полина. – В Голливуде?

– Возможно, и в Голливуде. Но наверняка – в Москве.

– Я думала, вы говорите всерьез, – поморщилась она.

– Я и говорю всерьез.

– О том, чтобы я отправилась на кинопробы в Москву?

– Да почему же нет? – пожал плечами Неволин. – Вы производите впечатление незаурядной девушки. Неужели верите бреду, который рассказывают об СССР парижские белогвардейцы?

– По-вашему, я должна верить бреду, который рассказывают советские шпионы?

– Это вы обо мне?

– Хотелось бы верить, что нет, но…

– Я не шпион, – вздохнул Неволин. – А всего-навсего сотрудник Госкино. Слышали про такую организацию?

Про такую организацию Полина, разумеется, не слышала, она не имела привычки интересоваться посторонними для себя вещами, – но догадалась, что это должно быть нечто, управляющее в СССР кинематографом.

– Как мы с вами, однако, своевременно встретились, – иронически проговорила она. – Надо же, какое удивительное совпадение!

– Вы, конечно, вправе мне не верить, – сказал Неволин. – И совпадение действительно странное, я понимаю. Но это в самом деле всего лишь совпадение. Ну посудите сами, Полина Андреевна. – Он потер ладонью лоб. Кажется, его расстраивала необходимость оправдываться в том, в чем он не чувствовал себя виноватым. – Цель моей командировки – изучить положительный зарубежный опыт. В моей, разумеется, сфере, в кинематографе. Наладить связи, совместную работу. Всем известно, что лучшие киноактеры получаются из театральных. Это школа, это уровень – мастерство, как говорится, не пропьешь. Естественно, что я отправился в театр. И увидел вас. И ваше лицо меня поразило.

– Это тоже естественно? – спросила Полина.

– Да.

Его небольшие, узко поставленные глаза смотрели умно и внимательно.

– Послушайте, Игорь Валентинович, – сказала Полина. – Вы полчаса назад у меня на глазах убили человека. Вы сделали это профессионально и хладнокровно. И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы занимаетесь кинематографом?

– Почему вы решили, что убил? – Он пожал плечами. – Пи… пенделя хорошего дал, вот и все. И никакого на то профессионализма не требуется. Я в Марьиной Роще вырос, Полина Андреевна. Это, чтоб вы понимали, самый что ни на есть хулиганский район Москвы. А умение драться достигается упражнением, как писатель Булгаков – по другому, правда, поводу – заметил.

Официант принес шампанское, откупорил и, ловко отмеряя пену, разлил по бокалам.

– Давайте выпьем за нашу встречу, – сказал Неволин. – Чтобы она стала не простой случайностью, а счастливой.

– А кто такой Булгаков? – отпив шампанского, спросила Полина.

– Неужели не знаете? – удивился Неволин. – Булгаков Михаил Афанасьевич, писатель первостатейный. А драматург какой! Пьесу «Дни Турбиных» тоже не знаете? А она между тем во МХАТе не то что успех – фурор имеет. В Москве непременно сходим, – словно о само собой разумеющемся, сказал он.