Их жизнь продолжалась. Потому что они выжили, а он нет. И совсем скоро они полакомятся его останками. А он оказался слишком наивен, раз поверил, что все так легко закончится, и орден просто заплатит. А за глупость и наивность надо платить.

Фуэртэ харкал кровью, из глаз текли слезы. Испуганная лошадь метнулась в сторону. Он умирал, и надо благодарить магистра, что умирал быстро.

– Будьте вы все прокляты, – пробормотал он.

Больше он не произнес ни звука, но за секунду до потери сознания ему вспомнился давно забытый образ матери. Она ласково приговаривала: «Будь добрым мальчиком, Фуэртэ, и спи спокойно».

Тем временем Рикки и Фэй добрались до Нового Хаарглейда. В столицу Аргона, в отличие от Толлгарда, пускали всех, и документы пока не требовались. Решетка главных ворот была всё время поднята, и днём, и ночью здесь проходили толпы людей, орков и эльфов. Если в Лансии не покидало ощущение запустения и надвигающейся смерти, в Хаарглейде бурлила жизнь. Всё двигалось в хаотичном танце. Торговцы навьючивали товаром лошадей и невиданных прежде горбатых животных. Кто-то что-то бесконечно продавал, галдел, куда-то зазывал. По обеим сторонам широких мощеных улиц пестрели яркие вывески. Постоялые дворы, трактиры и таверны попадались на каждом углу. Было видно, что город привык к путешественникам.

Рикки и Фэй выбрали гостиницу в переулке, поодаль от основных потоков. Скромная вывеска, с давно не обновленной краской, поскрипывала на ветру. Внутри оказалось тихо и скромно, но денег всё равно хватило лишь на одноместную комнату под протекавшей крышей.

Скинув сапоги, Фэй по-хозяйски взгромоздилась на кровать. Рикки постелил себе на полу.

Подперев голову кулаком, она молча наблюдала за ним и, наконец, не удержалась.

– Что будем делать завтра?

– Найдем Лапкритиса, – ответил Горностай.

– А потом? – не унималась Фэй.

Рикки взбил подушку.

– А потом видно будет. Давай спать, я с ног валюсь.

С этим она спорить не стала. Но сон никак не хотел приходить. Фэй ворочалась на неудобной кушетке, и хотя спину ломило от усталости, на душе не хотело успокаиваться.

Не выдержав, она встала и, шагнув к Рикки, осторожно присела рядом. Лицо его тоже не выглядело умиротворенным, и морщинки на лбу появились. Казалось, что он даже сейчас о чем-то думал, и, как и она, просто притворялся, что спит.

Фэй погладила его по волосам. Горностай открыл глаза и некоторое время просто смотрел на нее.

– Ты очень красивая, – шепотом сказал он.

– Тсс, – она приложила палец к его губам. – Я все знаю. Ты любишь Эриал. Но ведь она так далеко.

Фэй потянулась к нему под одеяло, но Рикки перехватил её руку.

– Иди спать, – сказал он строго. – А то утром стыдно будет.

– Какой же ты зануда, – фыркнула она, отстраняясь. – Ладно, забудь!

Рикки улыбнулся.

– Я сплю, и мало ли что мне снится.

На этот раз Эри перемещала не только себя с волчонком, но и Тираэля. Помогло, что в лечебнице она как следует отдохнула и восстановила силы. Только в процессе все равно что-то пошло не так, и они оказались непонятно где.

– Извини, Тираэль, – сказала она. – Я думала, что перемещусь прямо к ордену, но тут только мертвая степь до горизонта.

Полуэльф наклонился и сорвал сухую тростинку:

– Ты ведь раньше в ордене не была, – заметил он.

– Во сне была… Ой, смотри, – она указала на облако пыли, в котором показалось две фигуры всадников в рясах.

Тираэль взял ее за руку. Эри подняла на него глаза. И снова совсем не к месту подумалось, как он красив. Ладное, по-человечески крепкое, и в то же время по-эльфийски изящное телосложение, ровный уверенный взгляд, теплые ладони с длинными пальцами.