Если только их разведка МОССАД не получила сведения от… другой разведки.

Не знать, что на борту беженцы, было невозможно. Либо их интересует кто-то конкретный.

Сомневаюсь, что кто-то в Израиле хочет играть с Советским Союзом в «красные линии». Без поддержки ребят из Вашингтона точно.

Капитан, продолжая наблюдать за манёврами катеров, покосился на меня и хрипло сказал.

– Думают, мы их боимся, товарищ корреспондент. Зря думают.

– Что будете делать, товарищ капитан? – спросил я.

Он со свистом втянул воздух и снял трубку с крючка настенной рации.

– Радио, на приём. Отправьте по аварийной. «Советское судно „Капитан Мещеряков“. На борту эвакуируемые гражданские лица. Просим прекратить действия, создающие угрозу безопасности. Информируем диппредставительства СССР и Сирии».

Я понимал, что послание адресовано на международную аварийную частоту.

Капитан бросил взгляд на радиорубку.

– Дублируйте радиограмму. Адрес – посольство СССР в Ливане, копия – Министерству морского флота. Передача немедленно.

– Есть, товарищ капитан! – ответил радист.

Капитан повернулся обратно к окну и, пыхтя трубкой, скрестил руки на груди.

– Пусть хоть в ООН жалуются. Судно идёт под флагом Советского Союза!

Тем временем два израильских катера обошли нас по флангам. Один прижимался к левому борту, другой зашёл справа. Их орудия были направлены на советское судно. На борту мелькали силуэты военных в касках.

Внезапно раздались выстрелы, пули прошли рядом с корпусом, заставив всех на борту «Капитана Мещерякова» вздрогнуть.

Ещё одна очередь из пулемёта прошла мимо кормы, за бортом вспенилась вода.

Я сделал снимок на «Зенит», фиксируя всё происходящее.

Капитан прошипел через зубы что-то неразборчиво и снял трубку рации.

– Советское судно. Следуем курсом в Латакию. Произведены предупредительные выстрелы с иностранных военных кораблей. Повреждений нет. На борту – эвакуируемые гражданские лица. Просим подтвердить статус и обеспечить дипломатическую защиту, – зарычал он в переговорную рацию.

– Товарищ капитан… Остановимся? – негромко спросил старпом, подойдя ближе, чтобы не слышали матросы.

Капитан помолчал.

– Пока держим курс. Но если пойдут ближе или начнут снова стрелять… хрен с ними, остановимся. У нас дети на борту.

Я стоял на мостике, глядя, как израильские катера берут нас в клещи, и после слов капитана подумал о Самире. Наверное, сейчас она держит на руках Амира. Война детей не щадит, увы. А Самира… представляю, как ей тяжело. В полном неведении и без опоры в лице своего мужа, который отстаивает свои земли.

Но в одном Самире повезло, в отличие от мужа она находится под защитой советского флага. И зря евреи делают провокацию. Советский Союз, как и Россия – долго терпит, но потом если бьёт, то так, что не останется даже пыли.

Что касается Израиля, я знал, что действия его ВМФ неправомочны. Международные воды находились на расстоянии 12 миль от берега Ливана. Всё остальное – это внутренние воды государства, и нахождение здесь Израиля как минимум незаконно. Так что это блокада и оккупация чистой воды.

Напряжение нарастало.

Израильские катера поначалу отошли от нашего корабля, но затем снова пошли на сближение. Один катер поплыл вдоль правого борта пугающе близко.

Выстрел.

Потом ещё один.

На этот раз снаряды ударили по волне в метре от носа. Фонтан воды взметнулся до уровня палубы. Внизу закричал кто-то из моряков.

Капитан стиснул зубы так, что хрустнула трубка.

– Они что сука творят? – он шагнул к радиопосту, наклонился к микрофону. – Всем постам. Приготовиться к аварийной остановке. Машинное – задний ход на первой. Рулевому – держать курс, но следить за кормой.