Так и подмывало сказать, что связь у нас теперь будет прямая и бесперебойная, но я удержался. Нельзя было выдавать секрет.

– Да, бывает, встречаются хорошие и одарённые люди, – вместо этого сказал я, – и у меня есть мысль направлять их к вам. Вы же можете их трудоустроить? А то потерянных людей без определённых занятий много, и некоторые вполне могут послужить общему делу.

– Да, я сам хотел тебя об этом попросить. Мы, правда, не всех принимаем, отбор у нас жёсткий. Нет задачи собирать балласт вокруг себя. Организация у нас занимается активной деятельностью… и чего уж там, опасной. Это не приют для сирых и обездоленных. Люди должны работать и зачастую рисковать жизнью. Но взамен мы даём им дело, ради которого стоит жить, и хорошие бытовые условия. В общем, им не приходится больше думать о пропитании и крыше над головой. Но нам в наших рядах нужны именно энтузиасты, желающие построить новый справедливый мир, – сказал купец, – мы, естественно, с порога таких требований не выдвигаем, сначала смотрим, что за человек, на что способен, чего хочет от жизни… и только потом, постепенно, начинаем вводить его в курс дела.

– Логично, – сказал я.

– Но если к нам придут люди от тебя, у них сразу будет определённый кредит доверия, – сказал купец.

– А вот этого не надо! – тут же возразил я, – кого и когда я к вам пошлю, я даже сам пока не знаю. А вдруг ошибусь? И будете мне потом претензии предъявлять, что порекомендовал вам кого-то не того. Нет уж! При случае наводку на вас давать, естественно, буду, но и вы свои процедуры проводите как положено, без всяких скидок.

– Ладно, разберёмся! – усмехнулся купец, – ты главное присылай.

– Так куда присылать-то? – развёл я руками, – ты так и не сказал!

– В Третьяковскую галерею, – улыбнулся Афанасий.

– Вы захватили Третьяковку? – удивился я.

– Не захватили, а взяли под защиту! – нахмурился купец, которому не понравилась моя формулировка, – ты знаешь, сколько музеев разграбили? И где теперь всё то, что в них находилось, никому не известно!

– Да нет, я без негатива, – тут же успокоил его я, – просто удивился. Хотя какие-то слухи, что Третьяковку захватила какая-то банда, мне слышать доводилось.

– Можно считать, что мы её захватили, но там, по крайней мере, вся экспозиция практически сохранилась, да и запасники на месте. Мы туда собрали всех квалифицированных музейных работников, которых нашли, и реставраторов. Их даже больше чем нужно, но мы всех содержим, потому что где ещё взять таких специалистов? Их ведь больше не готовят. Только те, кто есть, могут передать свой опыт, – сказал купец, – честно говоря, при нас коллекция сильно увеличилась. Правда, посмотреть её практически невозможно, все залы завалены предметами искусства. У нас есть целые группы, куда входят бывшие следователи, которые занимаются поисками похищенных предметов искусства. В общем, пытаемся сохранить наследие человечества.

– А почему выбрали именно Третьяковку? – спросил я.

– Не выбрали, обстоятельства так сложились. Это само собой произошло. Можно сказать, что судьба!

На этих его словах я посмотрел на Риту, а она многозначительно кивнула.

– И потом, у нас не только Третьяковка под контролем, – сказал купец, – но там, можно сказать, центральный офис. Не в самом музее, естественно. Мы контролируем большой квартал вокруг музея. Точнее, несколько кварталов. Все здания вокруг. Все проходы между ними перекрыты, окна нижних этажей забаррикадированы, в общем, весь тот район, это крепость! И поверь, эти меры не просто так приняты, слишком многие имеют желание разграбить экспозицию и считают, что мы контролируем её не по праву. Можно подумать, что если отдать всё им, то это будет по праву! – возмущённо закончил купец.