Никто не давал ответа на вопросы Деррика, никто не открывал ему тайны. Молчали жрецы, молчали Боги, молчал и далёкий Даэрон, к которому иногда посылал Деррик свои мысли. Его оставили одного в вакууме предчувствия. А это общее молчание рождало беду, лишало выбора. Казалось, что сама жизнь толкает молодого мага на отчаянный шаг, который будет стоить ему смерти или, если смилостивится судьба, изгнания и анафемы.

За окнами плыла ночь. Тихая и морозная. Напряженная и молчаливая. Внутри храма было тепло, ярко пылали четыре костра. Воздух слегка колыхался, ломая очертания алтаря и скамеек для молитвы. Тяжелый сладкий аромат благовоний кружил голову. Деррик стоял у стены храма и размышлял о том, что ему предстояло сделать. Почему-то он знал, что не поплатится за это жизнью, а неизбежное изгнание и анафема даже радовали его. Живя не первый год в стенах Совета, он понял, что нет здесь того, что он надеялся когда-то отыскать в этих стенах. Было у Совета и Знание, была и Сила. Но не та, которую искал Деррик. Ему нужно было большее. Нечто более тёмное, более сильное, более тайное. Молодой маг чувствовал, как эта потребность сама по себе порождает истину в его душе, оттачивает понимание чего-то такого, что он знал уже давно, но о чём временно позабыл. Новое восприятие, новая сила и знание росли в нём вместе с предчувствием. А ещё они заставляли его действовать…

Небольшая карточка выпала из колоды. На ней среди изломанных линий и мягких штрихов кружился хоровод лиц. Боги играли. С его жизнью, с его судьбой. Такая игра давала Деррику шанс и момент свободы – над временем, над законом людей, над ходом событий и сутью вещей. Карта выпала случайно…

Но случайностей не бывает. Деррик решился. Он последний раз глянул вглубь ниши, за алтарь, где сидела статуя Аты. Боги простят и защитят. Молодой маг отправлялся в город, на одну тихенькую улочку, где в маленьком домике, в уютной комнатке спал ребёнок. Этой девчушке сегодня предстояло умереть. По умолчанию Богов, по воле молодого мага.

Тари плыла во Тьме. Мрак, окружающий её, был похож на пух – такой же мягкий, тёплый и убаюкивающий. Она просто тонула в нём. И не сопротивлялась. Это погружение было прекрасным. И тишина вокруг неё пела. Никогда ещё Тари не слышала такой песни, в которой звуки покоя сливались с мелодией ликования. Повинуясь чудесной музыке, девушка кружилась в танце, а Тьма, сомкнувшаяся вокруг неё, танцевала вместе с ней. Это было похоже на мечту.

Нет страданий и боли, пропала усталость, не тяготят больше воспоминания, исчезла в темноте давняя гнетущая тайна. Только Тьма, только музыка, только хаотический, но прекрасный танец.

А сквозь музыку, не нарушая её стройности и плавности начал пробиваться голос. Глубокий, ласковый, зовущий. Неизвестно куда, непонятно зачем. Он увлекал за собой танец, он вёл в неизвестность Тари. А она не беспокоилась, не задавала вопросов. Так и должно было быть, потому что в голосе слышалось что-то родное, очень близкое и тёплое. И вслед за голосом она вышла на свет.

– Слава Богам! – облегчённо вздохнул Грат. – А я уже подумал, что опоздал.

Тари рассеянно глянула на него, потом осмотрелась кругом. Они находились в небольшой комнатке, на самом верху башни. В камине горел огонь, чадили свечки на столе. Мерцало таинственно магическое зеркало. Как всегда, когда заканчивался обряд. Тари всё вспомнила.

– Всё закончено, – сказала она, поднимаясь с пола. – Больше я узнать не смогу. Да и не надо.

– Ты чуть не умерла, – тихо ответил Грат. – Даже судьба завоевателя этого не стоит.