Не ведая страха.

– Ты не знаешь ее, – сказал я.

– Сто двадцать миль в час, Адам! В два часа ночи. Без шлема. Тот патрульный только через пять миль ее догнал.

Я представил себе Грейс сейчас, всю покалеченную в одной из этих стерильных палат у меня за спиной. Потер глаза.

– И что я должен чувствовать, Робин? Ты-то уже и раньше это видела.

– Злость. Пустоту. Не знаю.

– Как это ты можешь не знать?

Она пожала плечами:

– Это никогда не был кто-то, кого я люблю.

– А Грейс?

Ее глаза были непроницаемы.

– Я уже довольно давно не общалась с ней, Адам. Я теперь ее практически не знаю.

Я сохранил молчание, размышляя о тех словах Грейс на мостках.

«Кто еще заботился обо мне?»

– Ты вообще в порядке? – спросила Робин.

Я был далеко не в порядке, даже близко не в порядке.

– Если я найду того, кто это с ней сделал, то просто убью. – Я нацелился на нее взглядом. – Забью эту сволочь до смерти.

Робин огляделась по сторонам – нет ли кого поблизости.

– Не говори такого, Адам. Только не здесь. Никогда такого не говори.

Грэнтэм успел закончить свои телефонные переговоры и поджидал нас у входа. Вошли вместе. Долф с моим отцом как раз беседовали с дежурным врачом. Грэнтэм бесцеремонно перебил их:

– Так к ней уже можно?

Врач – молодой, серьезного вида мужчина с очками в черной оправе на тонком носу – казался совсем маленьким и преждевременно согнувшимся; он так прижимал к груди планшет с зажимом, словно тот мог защитить его от окружающего его мира, полного травм и ранений. Но его голос звучал на удивление твердо:

– Физически ее состояние не вызывает опасений. Но я не знаю, получите ли вы хоть какую-то реакцию на свои вопросы. После поступления сюда она практически не произнесла ни слова, если не считать одного раза в самом начале. Она спрашивала какого-то Адама.

Все как один повернулись ко мне: мой отец, Долф, Робин и детектив Грэнтэм. Наконец и врач на меня посмотрел.

– Так это вы Адам? – спросил он. Я кивнул, и рот моего отца беззвучно открылся. Вид у врача был неуверенный. – Может, если вы попробуете поговорить с ней…

– Нам нужно пообщаться с нею первыми, – перебил его Грэнтэм.

– Ну хорошо, – произнес врач. – Но мне тоже необходимо при этом присутствовать.

– Нет проблем.

Врач повел нас по длинному коридору с больничными каталками вдоль стены. Мы свернули за угол, и он остановился перед блеклой деревянной дверью с небольшим окошком в ней. Я мельком углядел сквозь него Грейс под тонким одеялом.

– Остальные пусть подождут здесь, – распорядился врач, придерживая дверь для детективов.

Прохладный воздух обдал мне лицо, и они оказались внутри. Долф с моим отцом приникли к окошку, а я принялся бесцельно кружить по коридору, размышляя о последних сказанных мне словах Грейс. Через пять минут дверь отворилась. Врач посмотрел на меня.

– Она просит вас, – сказал он.

Я устремился было к двери, но Грэнтэм остановил меня, упершись мне рукой в грудь.

– Она не стала разговаривать с нами. Мы согласились впустить вас, поскольку док думает, что это как-то поможет ей прийти в себя. – Я встретил его взгляд и выдержал его. – Не сделайте чего-нибудь, что заставит меня пожалеть о таком решении.

Я наваливался на его руку, пока ему не пришлось убрать ее. Шагнул мимо него в палату, все еще ощущая его пальцы у себя на груди и то, как он принажал посильней в последнюю секунду. Дверь затворилась на бесшумных петлях – оба старика, толкая друг друга плечами, опять прижались к стеклу с обратной стороны. И тут Грейс оказалась передо мной, и я почувствовал, как моя обида вянет и сходит на нет. Ничего из этого уже не имело значения.