И вот тут я прикусываю язык и зажмуриваюсь, надеясь провалиться сквозь пол. Сразу в кухню, в котёл к Роберу. Или ещё ниже – в горячие источники. Всё лучше, чем сейчас признаваться в попытке обмануть дракона.

Распахнув глаза, ловлю на себе ехидный прищур Дерека. И меня такая злость и обида разбирают, что, вместо того чтобы начать оправдываться, я выпаливаю:

– Ах ты гад! У тебя уже есть истинная, а ты мне лапшу на уши навешал? Что я – такая единственная, красивая, неповторимая. Что всё у нас будет, как я захочу! – распаляя саму себя, продолжаю самозабвенно врать.

И выходит у меня это так правдоподобно, что ирония в глазах дракона уступает место растерянности.

– Так и знала, что драконам верить нельзя!

Распахиваю стоящий рядом шкаф и принимаюсь в нём копошиться в поисках дневного платья. На самом деле просто руки занимаю, но театрально хныкать не забываю.

– Истинные, видите ли, у них в единственном экземпляре. А я-то поверила, в постель к себе пустила. Даже влюбиться успела, а у него этих истинных – армия, небось… – продолжаю причитать, как дверца шкафа захлопывается и являет мне абсолютно серьёзного дракона. Я даже слегка шалею от такой смены его настроения и притихаю.

– Что? – пискнув, интересуюсь я.

Уж больно тяжёлый взгляд у Дерека. Тяжёлый и будоражащий одновременно.

– Прекрати, – тихо просит дракон, а у меня мурашки за шиворот убегают, устраивая весёлые покатушки по позвоночнику. – Истинные у нас действительно в единственном экземпляре. Так получилось, что мой фракис проклюнулся в руках императрицы. Там вариантов не было, на её энергетику срабатывало любое яйцо. Но истинным для неё я не оказался. Зато стал им для тебя. Это решили фракис и вот это. – Он прикладывает помеченные запястья к моим.

В панике я бросаю взгляд на ехидно ухмыляющегося рогача. На мордашке животного такая самодовольная гримаса, что мне хочется его подушкой пристукнуть!

Я ведь планировала после выдворения мэра всё этому дракону рассказать. Но он же не поверит. У него, видите ли, фракис всё решает!

– Так что, милая моя жёнушка, собирай вещи – и сегодня же в путь. – Дерек склоняется к моему лицу и, пока я, затаив дыхание, жду очередного поцелуя, касается моего лба. – Нас ждёт дальняя дорога.

И так же, как подошёл, стремительно оставляет меня стоять у шкафа. А я от такого самоуправства только и могу, что беззвучно губами шевелить.

– Я никуда не поеду. – Наконец-то собираю все остатки воли и ставлю ультиматум: – Я останусь в гостинице, чьей хозяйкой являюсь. У меня тут всё налажено. Тебе же, муж мой, великодушно разрешаю заводить любовниц. Сколько твоей душеньке угодно.

По тому, как напрягается широкая спина, я понимаю, что Дереку мои слова не нравятся. Вот совсем. Настолько, что на виднеющейся из-под воротника шее проступают чешуйки.

– Что ты сказала? – опасно ласково спрашивает он.

Не поворачивается целиком, лишь голову в мою сторону склоняет.

– Что не против, если ты будешь требовать супружеский долг с других барышень. Уверена, таких желающих будут сотни.

Поток воздуха от стремительно приблизившегося дракона захлопывает створку шкафа. Меня вжимает в стену массивное тело, и я в который раз за это утро затаиваю дыхание, потрясённая мощью дракона.

– К твоему сведению, когда у дракона появляется пара, ему больше никто не нужен. – Янтарные глаза гипнотизируют, подавляя волю и пробуждая в глубине души странные желания. – Ни фаворитки, ни залётные любовницы. Для нас лишь она, истинная, становится нужной и важной. Истинность – это клятва в верной и вечной любви. И раз боги соединили нас, то придётся тебе смириться, что теперь для меня есть только ты. И супружеский долг я буду требовать только с тебя. Как и ты. Ясно? Только я!