– Сам пойдешь или на мне поедешь? – спрашиваю. 

Отворачивает головенку. 

– Ладно, сам так сам, но руку давай.

Матвей руку протягивает. Идем к подъезду. А все–таки молодец стрекоза, нашла подход к ребенку, уговорила слушаться и не капризничать.

– Давно ждете, Олеся? – подходим к девушке.

– Нет, что вы, – расплывается лучезарной улыбкой. Мажет по Матвею и снова улыбается мне. – Минут пять всего.

– Мхм, – не отвечаю на улыбку. Сейчас на флирт не настроен. – Принимайте объект, – передаю ей руку Матвея, сам беру чемодан няньки. – Прошу, – набираю код, открываю дверь, пропуская вперед дамочку.

Духи у нее сладкие–сладкие. Как и она сама вся. Идет по лестнице впереди меня, Матвея ведет, а задница ее круглая, джинсами обтянутая, у меня перед глазами туда–сюда. 

И все равно такого впечатления, как сегодня в офисе было, не производит. Или я устал, или настроение не то. И понятия не имею, как теперь 24/7 жить с посторонней женщиной в своей квартире. Одно дело на ночь пригласить, а тут постоянно. Ну или до того времени, пока мать пацана не найдется. Скорей бы уже.

– Нам сюда, – торможу у своей двери, открываю, пропускаю вперед парочку. – Проходите, осматривайтесь, привыкайте. Матвей, не стесняйся, покажи няне, где у нас что.

Эти двое проходят в гостиную. Олеся осматривается, улыбается. Наблюдаю за ней исподтишка. Девочка, конечно, красивая. Цену себе знает и подает себя выгодно. Интересно, почему в няни? Побеседовать у нас путем не вышло, то и подкупило, что интерес к ребенку проявила, а он типа одобрил.

– У вас уютно,  Михаил Иванович, – Олеся отвешивает комплимент. – И светло, и просторно. Ничего лишнего. Я тоже за минимализм в интерьере.

– Мхм. Можно просто Михаил и на ты. Так, Олеся, вот твоя комната, – закатываю чемодан новой жилички в свободную спальню. Иду к другой. – Здесь Матвея поселим. Там, – указываю на еще одну дверь, подальше, – моя. Неприкосновенная, – акцентирую внимание на важной детали. – Без разрешения не входить, без меня не шариться.

– Само собой, шеф, – кокетливо соглашается нянька.

А вот этого не надо. Вопросительно поднимаю бровь, Олеся понимает, что перегнула. Скромно потупила глазки. И все-таки играет. А подруга ее нет. Стрекоза отбила все желание на игры реагировать. Одним взглядом растоптала мое ЧСВ, изрекошетила.

– Все, располагайтесь. Матвей, – присаживаюсь перед пацаном на корточки. – Ну, ты это… не ори, ладно? Олесю слушайся. Не подводи Настю. Окей?

Таращит глазенки, ресницами длинными хлопает, но кивает.

– Вот молодец. Ну все, беги, развлекай свою фею, – поднимаюсь и хочу побыстрее слинять к себе. Выспаться, а потом уже думать что дальше.

– А–а... Михаил,  – останавливает меня Олеся, – что входит в мои обязанности?

– Ах, да. Следишь за ним, – показываю на ребенка, – круглосуточно. Кормишь, поишь, играешь.  Купание там, прогулки тоже. Что еще детям надо я не знаю. Ты же няня, ты и думай.

Резковато получилось. Зато границы дозволенного очертил. Не с порога же ее в кровать тащить. И вообще надо разборчивее становиться в связях. Олеся может, как и все, быстро наскучить, а Матвей у меня неизвестно как долго пробудет, так что надо пока с горизонтальными отношеньками с нянькой повременить. 

Разворачиваюсь и ухожу к себе в комнату. Заваливаюсь в кровать прямо в одежде. Какое–то время прислушиваюсь что там за дверью, но все тихо.

Мыслями возвращаюсь к разговору с "доброй феей". Глазищи эти… с ненавистью. Так и мерещатся, в какой угол ни гляну. Везде они.

Вот же… пигалица. Прямая и бесстрашная. Но именно это мне в ней и понравилось. А еще вспоминаю реакцию ее и свою, когда она передо мной на коленях стояла. Эх, сюда бы ее, да позицию на репите до рассвета… Ну и что, что Настя не в моем вкусе. Это я сразу ее не разглядел, а так вполне симпатичная. Натуральная.