В то же время, все чаще происходит интернационализация внутригосударственных региональных этнических и этнополитических конфликтов, «в силу проблематизации внутринациональной гегемонии» государств, то есть растет степень глобализации, как влияния самих конфликтов, так и внешнего вмешательства в них. Экспертами ныне все чаще отмечается «устойчивая тенденция подчеркивания роли и значимости «негосударственных» субъектов, как источника конфликтности в международных и, прежде всего, в транснациональных отношениях. Это можно назвать новым явлением. Объяснить его можно тем фактом, что в XX веке международное сообщество в целом и отдельные государства в частности придавали подобным конфликтам гораздо меньшее значение, полагая, что основой международного мира является стабильность межгосударственных отношений, а внутригражданский конфликтный потенциал может быть устранен в пределах государственных границ без вмешательства извне. Более того, суверенные государства решительно отстаивали свое право на невмешательство во внутренние дела, отвергая посредничество и помощь международных, в том числе региональных, организаций или стран посредников».[68]

Это обусловлено, в том числе и огромным дестабилизирующим потенциалом этнополитических конфликтов, в который теперь могут быть втянуты не только соседние государства, но и другие международные акторы. Т.Гарр вычленяет четыре основных способа их интернационализации:

• создание международных условий, которые способствуют мобилизации этнических групп;

• создание условий, которые стимулируют политические режимы в различных странах реализовать политику, приводящую к обострению отношений между различными этническими общинами;

• организационная помощь, а также предоставление убежища соперничающим сторонам;

• организация посредничества и переговоров в урегулировании споров.[69]

К этому, как представляется, необходимо добавить:

• применение к участникам конфликта экономических, торговых, финансовых или политических санкций;

• международную миротворческую деятельность, в том числе военную («гуманитарные интервенции»), которая в последние годы является приоритетным направлением внешней политики ряда ведущих государств мира.

Так, появление международного терроризма как фактора глобальной политики привело к переоценке одного из важнейших принципов международных отношений – принципа невмешательства во внутренние дела суверенных государств. Внутренние дела отдельного государства становятся объектом пристального интереса международного сообщества, или отдельных стран – лидеров современного мира не столько с точки зрения положения с правами человека в этом государстве, сколько с точки зрения наличия или отсутствия террористических угроз, исходящих от данного государства внешнему миру и/или странам Запада.

Миротворчество сегодня основывается на целой системе способов урегулирования конфликтов, оно выступает одновременно и как политический процесс по согласованию и взаимодействию интересов политических субъектов, и как дипломатическая деятельность, и как форма вмешательства в дела отдельных государств, и как разновидность военных действий, форм вооруженной борьбы. Поэтому не случайно то, что в течение первого десятилетия после окончания «холодной войны» в мире было предпринято столько же гуманитарных интервенций, сколько за тридцать лет, предшествовавших 1991 году.[70]

Однако, операции «по поддержанию мира», как и другие формы международного вмешательства, крайне редко приводят к разрешению этнополитических конфликтов, поскольку, во многих случаях эти действия «не базируется изначально и исключительно на справедливой и трезвой оценке легитимности позиций, интересов и поведения сторон и нужд затронутого (гражданского) населения, а на факторах соперничества крупных держав, стратегических альянсов, влияния лоббистских групп и внимания со стороны глобальных СМИ. Очевидные примеры – это то, как ООН, ЕС и ключевые державы реагировали на сецессионные движения в Косово, Чечне, Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии и Нагорном Карабахе».