Во мне все еще бушует адреналин, и я очень боюсь остановиться и попробовать рассуждать здраво. Потому что знаю себя, и, скорее всего, соглашусь со свекровью. Испугаюсь за будущее детей, усомнюсь в своих силах. Так что бегу по тротуару, пересекаю двор и два дома.

Перевожу дух только возле крайнего подъезда третей многоэтажки. Переминаюсь с ноги на ногу, пока жду хозяйку квартиры.

Через минут десять ко мне подходит приятная женщина лет сорока. Вместе с ней шагаем в дом и поднимаемся на пятый этаж. Женщина отпирает дверь.

— Ремонт новый и мебель дорогая, — проводит экскурсию. — Вся техника есть.

У меня челюсть едва не отвисает до пола. Огромный домашний кинотеатр, угловой диван метра на три, хрустальные люстры. А кухня…боже… Я скверно готовлю, но на этой кухне точно начну создавать шедевры.

— И такая символическая стоимость? — уточняю.

— Да, главное сохраняйте чистоту и порядок.

— Конечно-конечно, — заполошно киваю. — А когда можно заезжать?

— Хоть сегодня, — улыбается она, — достает из сумочки договор на аренду, скачанный из интернета.

На самом деле мало кто заморачивается в подлинности бумаг. Здесь скорее все заключается на взаимном доверии. Заполняю нужные строчки и перевожу деньги хозяйке. Она отдает ключи и вскоре прощается.

Посидев несколько минут и поохав, тоже спускаюсь из квартиры. Возвращаюсь в ту, в которую возвращаться не хочется.

Пока иду, мысленно подбираю слова, как бы помягче сказать детям, что мы переезжаем и молюсь, чтобы муж не устроил истерику.

Но к моему изумлению, атмосфера в доме вполне спокойная. Лёша вернулся и теперь демонстративно лежит на кровати, уткнувшись в телевизор. Сыновья в своей комнате играют в компьютер. Зинаида в своей.

— Мальчики, — вхожу к детям, — тут такое дело…

— Мы теперь будем жить в другом доме? — откликается Ваня. — Так бабушка сказала.

— Да…

Те переглядываются и растекаются в улыбках. А я рассчитывала на слезы.

Муж и свекровь упорно не хотят вовлекаться в наши сборы. Алексей смотрит как на стеклянную, когда я пакую собственные шмотки в чемодан.

Сегодня мы с детьми уносим самое необходимое, а бытовые принадлежности вплоть до ложек у нас и в новой квартире имеются. Уже на пороге задерживаю сыновей.

— Не хотите попрощаться с отцом?

Они морщатся, но все же кричат:

— Папа пока!

— Шуруйте! — басит из комнаты муж. — Все равно скоро явитесь. Ваша мать и недели без меня не продержится!

4. Глава 4.

Золотов.

Три месяца спустя.

Отпускаю последнего клиента и устало откидываюсь на спинку кресла с единственной надеждой допить уже несчастный кофе. А он остыл и наверняка превратился в невкусный. Но горло промочить сойдет.

Беру кружку с логотипом своей фирмы и только подношу к губам, как дергаюсь от громкого и весьма решительного стука в кабинет.

— Максим Леонидович, можно? — приоткрыв дверь, заглядывает младший сотрудник.

— Черт бы тебя побрал, Валерий, — ворчу и возвращаю кружку на стол. — Входи.

Худой как щепка Валерий торопливо шагает ко мне, держа в руках несколько бумажных листов. Никакого покоя.

— На вашу почту, в которую вы наведываетесь реже, чем на небе появляется двойная радуга, поступило письмо, точнее, иск в суд. Я вот его распечатал и принес.

— И что? — совсем не удивляюсь. — Ежедневно почту заваливают всякими кляузами. Изучу все в порядке живой очереди, - отмахиваюсь и поглядываю на кофе.

А Валерий, собственно, здесь и занимается сортировкой посланий от клиентов.

— Боюсь, это письмо важнее всех остальных. Оно пришло прямиком из районного суда. Его работники, что с нами в связке тут же оповестили, что на вас подала заявление некая Нина Витальевна Семенихина…