Остальные тридцать процентов тратила на быт, одежду и много на что еще. Мы ни в чем себе не отказывали и заходя в магазин редко смотрели на ценники… А деньги из моей личной копилки давно отданы коллекторам.

— Значит, найди способ, как их снять! — зверствует муж. — Почему из-за твоей жадности мы должны идти на улицу?!

Наверное, тестостерон так бушует в Алексее, что муж даже покраснел. Волосы на его голове выпали лет пять назад. Остатки шевелюры сбриваю супругу машинкой, но он все равно тянется к голове, правда выдирать там уже нечего. А свекровка обвиняет, что из-за меня ее сынок лишился волос и раньше времени поседел. Я с этим не согласна.

— Со счетов сыновей ни рубля не получите!

Скандалы в нашем доме привычное явление.

Зинаида Васильевна пышет жаром, медленно шаркает ногами ко мне, задвигая на второй план Алексея.

— Ах ты неблагодарная, — шипит она. — Алёша подобрал тебя с детьми, я приняла тебя как родную дочь, а в трудный час ты отказываешься помочь? Ну…дрянь. Мы! — бьет себя кулаком в грудь. — Семья! Мы должны стоять горой друг за друга! Как тебе не стыдно? Ведь жила столько лет в нашей квартире.

— Не преувеличивайте, мама! Трехкомнатную квартиру мы купили, продав вашу двушку и мою однокомнатную. Вот только Лёша обещал оформить ее на нас, но почему-то тайком записал на вас, — вспоминаю о наболевшем.

— И что? — прикидывается, что это ничего не значит. — Я же тебя не выгоняла, жалела, дуру такую. Кому ты, кроме Алёши нужна? Старая, тощая, да еще и с двумя щенками в довесок!

— Да я идеальная невеста! Ко мне даже тёща не прилагается в комплекте, в отличие от вашего сына!

Выкрикиваю на эмоциях и вдруг замираю.

Я совсем не верю в то, что сказала Зинаиде Васильевне. Ведь она права, наверное.

Столько лет я имела дела со многими мужчинами по работе, не теми бездушными, что ворочают миллиардами, а со своей ровней. Но никто из них не воспринимал меня как женщину.

Мне страшно остаться одной с детьми и вместе с тем то, как обозвала ребятишек свекровь, вызывает лютую злость.

Кем только я ни была, по мнению Зинаиды, за все эти годы, но мальчиков она никогда не трогала.

Больше ничего не отвечаю. Молчу. Затаив на свекровь обиду.

Она забыла, как я в последнее время продала все украшения, шубу и нормальный телефон, чтобы хоть как-то уменьшить долг.

Разворачиваюсь и шагаю из кухни в нашу с Алексеем комнату, лишь бы не видеть ее лица.

— Нинка! — кричит вдогонку муж. — Ну, так что? В банк-то поезжай за деньгами. Мать же права, мы родственники и должны поддерживать друг друга!

Усаживаюсь на кровать.

— Нет.

— Если нет, то знаешь, что будет? — запугивает и сжимает кулак.

В этот момент со стороны прихожей раздаются голоса. Домой вернулись сыновья. Муж сопит, но прячет кулаки за спину.

— Что покушать? — забегают в кухню.

— Суп, — ворчит свекровь.

— Фу…опять?

— А вы не модничайте! Все в мать, ты гляди-ка!

— Ладно, Вань…будем кушать третий день суп…

Я все еще злюсь и кричу сыновьям из комнаты:

— Потому что ваша бабушка специально вместо кастрюли купила ведро! Чтобы раз в неделю наварить похлебку, а остальные дни страдать и обвинять всех, что только она на кухне всем заведует, а мы ей не помогаем!

Муж подходит ко мне и трясет за плечо.

— Не говори так на матушку.

— А она пусть не обзывает детей, — шепотом ругаюсь.

— Ну, сказала, что щенки и что такого?

— То есть ты поддерживаешь? Ты считаешь это нормальным? Лёш, ты же обещал, что будешь любить мальчишек как родных?

— Обещал и что с того? Это не дает тебе права плохо отзываться о матушке. Она сказала грубо, но правду. Мы тут вас терпим, а в ответ никакой благодарности.