– Очень вкусно.

– Я приготовлю вам чай.

– Я могу сам.

– Мне не сложно, – возвращается волнение, когда забираю пустую тарелку и наши руки слегка соприкасаются. Его взгляд чувствую между лопатками, пока наливаю заварку и кипяток в его кружку.

– Вам с сахаром?

– Без. И, Аня, я хотел бы попросить тебя перестать «выкать», чувствую себя стариком.

– Что вы... – прикусываю кончик языка, виновато улыбаюсь через плечо в ответ на его угрюмый взгляд. Ставлю кружку перед Никитой. – Извините. Мне нужно время, чтобы перестроиться.

– Главное, начни обращаться на «ты», а там уже не заметишь, как это войдет в привычку. Как твои дела?

– Спасибо, все хорошо. Я работаю в билетной кассе при театре. Работа не сложная и не тяжелая.

– Не обижают?

– Кому меня там обижать, – смеюсь, прикрываясь чашкой. – Даже посетители очень милые люди, никакого хамства.

– Это хорошо. Все же идея устроить тебя в театр неплохая, – Никита на секунду задумывается, крутит кружку в руках. Видно что-то хочет спросить. – Как ребенок? – украдкой бросает на меня осторожный взгляд сквозь ресницы. Я признательна ему за интерес.

– Хорошо. Развивается. Со дня на день жду шевеления, боюсь пропустить.

– Думаю, что не пропустишь и не спутаешь ни с чем, – мы вновь встречаемся глазами. Что-то между нами меняется, нас тянет друг к другу магнитом. Стоит себе признаться, что Никита первый после Димы мужчина, который вызывает у меня интерес.

– Как прошла ваша командировка? – нужно о чем-то говорить, не позволять возникшему интересу развиваться, нужно его глушить, искоренять. И прекращать думать о Никите. Он взрослый мужчина, у него, скорее всего, есть женщина. У него есть бывшая жена и сын, которые тоже имеют на него право. Я должна сохранять нейтралитет, испытывать уважение и благодарность за лояльное отношение.

– Нормально, – Никита хмурится. Его чай давно остыл, а он еще не сделал и глотка. – Аня, я тут думал... – не знаю, о чем он думал, но я понимаю, что не хочу знать. Мне страшно почему-то. Резко встаю, беру чашку и иду к раковине. Но любопытство берет верх над моим страхом. Что он хотел сказать?

Оборачиваюсь и упираюсь спиной в мойку. Никита рядом. Даже руку не нужно протягивать, чтобы дотронуться до него. Он рядом настолько, что я чувствую запах его парфюма, вижу мелкие морщинки в уголках глаз.

Он поднимает руку, осторожно заправляет мне за ухо прядь волос. Дергаю головой в сторону его руки, прикасается костяшками к щеке. В животе от волнения возникает спазм, а сердце устрашающе громко бьется пойманной птицей.

– Я много о тебе думал, – его голос настолько тих, что я не сразу разбираю слова. Испуганно вскидываю глаза. Почему он обо мне думал? И что это значит? Его губы трогает мимолетная улыбка. – Да, Аня, иногда нужно время побыть в одиночестве, чтобы подумать. Это еще один плюс моей работы.

– Вы...

– Ты, – поправляет со смешком. – Мы можем друг другу быть полезными.

– Как? – я еле сглатываю, так как в горле пересохло, а близость Никиты что-то совсем меня одурманила.

– Давай вернемся за стол, я все объясню, – как только он отходит, с меня словно морок спадает, я дышу легче, пытаюсь думать, предполагать. Никита возвращается на свое место, я на свое.

– Ты знаешь, что у меня есть бывшая жена и сын. Перед отъездом мне сообщили, что Марина попала в очень неприятную ситуацию. Совместными усилиями с ее нынешним гражданским мужем мы разрулили последствия.

– С ней все хорошо?

– Сейчас да, она под присмотром, – вновь нервно крутит кружку, впивается зубами в нижнюю губу. Все это время на меня не смотрит.