Осознание того, что ему дан второй шанс, наполняло его одновременно азартом и внутренним трепетом, который заставлял сердце учащённо биться. Он не был простым студентом, попавшим в типичную советскую комнату общежития, – он был человеком, перед которым лежало совершенно новое, неизведанное поле возможностей.

Он осторожно осмотрел комнату ещё раз, убеждаясь, что не пропустил ничего важного, затем сел на кровать и глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. В голове постепенно формировался чёткий и ясный план действий, который учитывал все особенности нового-старого мира, где абсурдность быта переплеталась с комизмом повседневности.

Теперь Михаил знал наверняка: он будет двигаться вперёд медленно и уверенно, максимально используя свои знания и опыт, превращая каждую мелочь в стратегическое преимущество. Эта комичная и невероятная ситуация стала для него не просто шансом, а настоящим вызовом, принять который он был готов с решимостью зрелого человека, получившего от судьбы удивительный и непредсказуемый подарок.

Оставив позади захламлённую комнату и привычную атмосферу общежития, Михаил вышел на улицу и остановился на пороге, на секунду зажмурившись от яркого солнечного света. Свежий осенний ветер тут же приятно коснулся лица, заставив его вновь глубоко вдохнуть, после чего Михаил с интересом осмотрелся, ощущая себя одновременно туристом и участником странного театрального спектакля, декорации которого восстановлены с потрясающей точностью.

Первое, что бросилось в глаза, были люди – советские люди в своей естественной среде обитания. Они куда-то спешили, нервно поглядывали на часы, сердито ворчали на медлительных прохожих и, казалось, испытывали постоянное чувство лёгкого раздражения и тревожности. Михаил с удивлением заметил, что раньше ему это казалось совершенно нормальным и привычным, почти естественным состоянием, а сейчас выглядело гротескно, словно перед ним была разыграна умелая карикатура на собственное прошлое.

Он неспешно направился вдоль улицы, внимательно разглядывая витрины магазинов и быстро понял, что слово «витрина» в данном случае было явным преувеличением. Чего-то существенного за пыльным стеклом обычно не наблюдалось – пара старомодных манекенов с отрешёнными лицами, демонстрирующих безнадёжно устаревшую одежду, картонные коробки с каким-то таинственным содержимым, и обязательно табличка, гордо сообщающая, что сегодня «Товар дня отсутствует». Михаил невольно улыбнулся этому абсурду, уже забыв, как сильно подобные вещи в своё время выводили из себя, а теперь воспринимая всё это скорее с ностальгическим, чуть снисходительным интересом.

Очереди казались отдельным явлением советской жизни, достойным изучения не меньше, чем антропология или философия. Михаил внимательно рассматривал длинные, извивающиеся вереницы людей у гастрономов, аптек и даже киосков с газетами. Здесь стояли все: пожилые женщины с авоськами и усталыми взглядами, мужчины с серьёзными лицами, словно ожидали здесь каких-то важных решений своей судьбы, молодые мамы с капризничающими детьми и студенты, изнывающие от скуки и привычной беспомощности перед этой неумолимой реальностью.

Михаил невольно замедлил шаг, вслушиваясь в обрывки разговоров и фразы, полные повседневной безнадёжности и терпеливого ожидания:

– Говорят, масло завезут завтра утром, главное не проспать…

– А колбасу обещали в четверг, если начальник склада опять что-нибудь не придумает…

– Да разве это очередь? Вы в прошлом году за мандаринами на Новый год стояли? Вот то была очередь, настоящий подвиг!