Несколько раз Олег пытался и Наташу привлечь к обустройству их временного пристанища. Девушка только губы кривила: «Хочешь, чтобы я на шпильках по колдобинам бегала?!» А когда принёс ей мягонькие удобные тапки, и вовсе впала в буйство: «Я что тебе, дура деревенская?!» Впрочем, истерика длилась недолго, так как Олег мгновенно отступил. А вернувшись в очередной раз с «добычей» увидел, что тапочки она всё-таки обула. После душа девушка подобрела. Переоделась в халатик, заставила раздобыть шезлонг, устроилась в нём на лужайке перед домом, и приветствовала Олега поощрительной улыбкой после каждого удачного «подношения». А если оказывалось, что искомого в посёлке не найдено, снисходительно фыркала. И тут же придумывала что-нибудь другое.

Ближе к вечеру Наташа захотела кушать, и Олегу пришлось познакомиться с Мясником, Пекарем и Поварихой. С последней познакомилась и Наташа, благо дом той стоял в полусотне метров от их собственного, рядом с жилищем Шефа. Повариха, полная, розовощёкая женщина, добродушно пожурила молодых за то, что ленятся сами для себя готовить. Но тут же выставила на стол казанок борща, насыпала полные тарелки гречневой каши, миски с котлетами и салатом, кувшин компота. Олег готов был поклясться, что всё это она только что приготовила, за те десять минут, пока он бегал к Пекарю за ковригой хлеба. Хотя, разумеется, подобное невозможно.

Наташа от борща отказалась, ковырнула котлету вилкой, брезгливо отодвинула тарелку. Объявила, что она на диете, потому съест салатик. И жевала его тщательно-тщательно, медленно-медленно. Олег справился и с первым, и со вторым, дошёл до компота, а она всё «ела салатик». А когда он закончился, вздохнула обречённо… и спросил, что на сладкое. Повариха тут же извлекла из духовки яблочный пирог, такой румяный, пышный и ароматный, что у объевшегося Олега слюнки потекли. Наташа скривилась, как от оскомины, объявила поспешно, что «такое она не ест, это портит фигуру». Пирог они возьмут, конечно – не пропадать же! – но «исключительно для Олега на ужин, ему надо силы восстановить». Повариха не возражала.

Список «необходимых вещей» закончился, когда на посёлок опустились сумерки. Олег, вымотавшийся вконец, доплёлся до душа, наскоро ополоснулся остывшей водой. Потрогал проступившую на щеках щетину, решил не бриться. Во-первых, когда добывал бритвенных станок для Наташи, не подумал, что и самому такая вещь понадобится, во-вторых, темно уже, электричества в посёлке нет, а бриться при свечке – людей смешить, и в-третьих, просто лень.

Шезлонг перед домом был пуст. Девушку он застал на кухне. Она сидела на табурете, сбивала ногтем крошки со столешницы – всё, что осталось от яблочного пирога. Принесённая Шефом бутыль почти опустела.

– Ната, спать идём?

Наташа хихикнула, вздохнула томно.

– Мы с тобой за любовь не выпили!

– По-моему, тебе хватит.

– Не хочешь пить за любовь? Ты что, меня совсем-совсем не любишь? Даже капельку? А если любишь – тогда иди сюда, я наливаю.

Олег поспешно шагнул к столу, перехватил бутылку, разлил остатки вина. Наташа придирчиво заглянула в стаканчики.

– Ага, жадный, себе больше налил. Ладно, согласна. Значит, ты должен любить меня в три раза больше, чем я тебя! И не спорь!

Олег не спорил. В этот раз вино напоминало старый, выдержанный кагор. Он выпил его залпом, не смакуя, поставил стакан. Взял подсвечник, скомандовал:

– Иди за мной, а то в темноте останешься, у нас только один «канделябр». Завтра ещё закажу.

В спальне он поставил подсвечник на тумбу у изголовья, расстегнул и снял рубашку. Подумал, что надо раздобыть вешалку… но это всё завтра. Нет. Завтра нас здесь не будет. Он бросил рубаху на пол, стащил брюки, носки, буркнул: «Ляжешь, свечу погаси, а то накоптит!» – юркнул под одеяло, отодвинулся в угол, отвернулся, чтобы не смущать девушку, закрыл глаза.