То, что в жизни полно несправедливости для меня не секрет. Но когда ты сталкиваешься с ней вот так носом к носу, воспринимается, конечно, иначе. И когда сталкиваешься… Я не знаю, как вести себя с Ритой. Мне в принципе не свойственно сдерживаться и уж конечно я не привык выступать в роли психотерапевта. Я — человек действия. Прежде чем принять решение, долго не раздумываю. Мне еще на арене, после откровений Кости, хотелось схватить Риту в охапку, спрятать ото всех, чтобы никто больше не посмел даже пальцем ее коснуться. Но опять же, это порочный рефлекс, который, конечно, не имеет никакого отношения к тому, что нужно девушке. Господи, и как только ее угораздило встретить такого, как это животное?

Думаю о ее бывшем и зверею. А мне нужно успокоиться. Вижу, что Рита испугалась. Виду не подаёт, но напряжена. А если так, почему идет со мной?! Я ее не обижу, но помня свое печальное прошлое, неужели она не думает о том, что доверять мне еще рано? Откуда такая беспечность?

Подобными метаниями довожу себя до ручки. Отпускает немного, только когда Рита садится в мою машину. Тихая, задумчивая, вся такая тоненькая и деликатная.

— Хочешь мне что-то сказать? — спрашивает она проницательно, и я вдруг понимаю, что мы молча сидим в машине уже минуту, а я даже не завел двигатель.

Хочу ли я что-то сказать? Не сейчас. Самому бы для начала разобраться.

— Извини, задумался, — делаю попытку улыбнуться. — С игрой не задалось.

Это ложь. Интересно, Рита это понимает? Мне плевать на счет в сегодняшнем матче, меня бомбит от того, что я узнал после...

— Нельзя быть лучшим всегда, — замечает она философски. — Главное быть лучшим, когда это особенно важно. Что тебе игра с нашим клубом? У тебя карьера за океаном. О сегодняшнем проигрыше ты вряд ли еще когда-нибудь вспомнишь.

В ее словах есть смысл, но в моем случае все не так, как она предполагает. Эту игру я не забуду. Чересчур многое теперь с ней связано.

— Наверное, ты права, — я снова лгу, но так сейчас проще. И, наконец, поворачиваю ключ зажигания.

Некоторое время мы едем с ней в тишине, каждый погруженный в свои мысли.

— Так что насчет ужина? Проголодалась? — спрашиваю я, стараясь не замечать вихрь эмоций, бушующих в душе.

— Пока нет. Но скоро проголодаюсь, наверное.

— Хотела бы пиццу?

— Мне все равно, — отвечает Рита, неопределенно пожимая плечами. — Я не особо привередлива в еде.

И в людях, видимо, тоже…

— А Гастропорт еще работает? — спрашиваю я, вспоминая, что на этом модном фудкорте в прошлом году был неплохой набор корнеров.

— Да.

— Можем заехать туда, — предлагаю я.

— Это на другом конце города, — замечает Рита. — До восьми ко мне домой мы не вернёмся. Если ты обещал отцу...

— Я соврал, — вылетает из моего рта раньше, чем я успеваю как следует подумать. — Ничего такого я ему не обещал.

— А зачем соврал? — спрашивает Рита, бросая на меня беглый взгляд.

— Не знаю. Не хотел идти с ними. А одну я бы тебя в той компании не оставил.

— Почему?

— Потому что, Рита, — этим вопросом она ставит меня в тупик. — Потому что ты приехала со мной. Значит, отвезти тебя домой должен тоже я.

— Ты мне ничего не должен, Никит. Я это к тому, что быть для тебя обузой я не хочу, — говорит она спокойно, но я почему-то не верю этой показной легкости. — Можешь просто отвезти меня домой, я поужинаю там. Да и еще не поздно оставить меня с ребятами.

Идея развернуть машину и отвезти ее обратно к ее подруге и ораве хоккеистов неприятной тяжестью оседает в желудке. Я не могу понять, что конкретно чувствую, но убеждаю себя, что это просто раздражение.