— Доброе утро, Рита, — громкий голос отца заставляет меня замереть в дверном проеме кухни.

О, черт!

— Пап, не ожидала тебя увидеть, — бормочу тихо, подходя к обеденному столу, чтобы поцеловать его в щеку. — Думала, после вчерашнего будешь отдыхать.

— Полдень почти, — резонно замечает отец. — Ты тоже сегодня вставать не торопилась.

— Я… Да… Устала вчера.

— Поэтому ушла рано?

— Я… Не рано я ушла. Я с Никитой, — под пристальным взглядом отца я привычно краснею. — Сад ему показывала.

— И как?

— Что как, пап? — усаживаясь за стол, накрытый к завтраку, стараюсь держаться максимально непринужденно, чтобы не вызвать у отца подозрений.

— Понравился ему наш сад?

— Ну, его не сад интересовал в первую очередь, — подчеркнуто небрежно пожимаю плечами и наливаю себе чай.

— Твой Никита через две недели укатит в Штаты, — жестко говорит отец. — А ты что делать будешь? Сопли на кулак наматывать? У него девиц за океаном не счесть. Не думаешь же ты, что он тебе верность хранить будет, пока у него регулярка и он невыездной?

— Пап, ничего такого я не думаю, — говорю вполне откровенно. — Я вообще ни о чем не думаю. Ни я, ни Никита этого не планировала. Все спонтанно случилось.

— А стоило бы подумать! — гремит отец, в сердцах комкая бумажную салфетку. — Ничему тебя опыт не учит, Маргарита! Что в Зарецкого втрескалась, меня не слушала, что теперь… Парень тебе давно нужен, но не хоккеист, у которого ветер в голове и забугроная прописка, а кто-то серьезный и основательный, кто сможет ответственно подойти к отношениям с тобой.

— В любви так не бывает, папа…

— В любви! — выплевывает отец негодующе. — Ты этого Никиту сколько знаешь? Три дня? О какой любви может идти речь! По твоим словам любовь у тебя с Зарецким была. Напомнить тебе, чем все кончилось?

— Спасибо, пап, не надо, — я тоже срываюсь, болезненно реагируя на сравнение Влада и Никиты. — Напоминания я ежедневно вижу, когда смотрюсь в зеркало.

Словно почувствовав, что перегнул палку, отец смягчается и следующую фразу произносит куда более миролюбиво.

— Я люблю тебя, Рита. И я волнуюсь за тебя.

— Я это знаю, папа.

— Тогда доверься мне, когда я говорю, что Никита Любимов тебе не пара.

— Я думала, тебе нравятся Любимовы! — демонстративно вскидываю бровь.

— Любимовы — да. Вот Миша, например…

— Пап, я уже с Никитой! — перебиваю я, не желая слушать, как отец будет в красках расписывать мне достоинства старшего из братьев.

Так странно. Еще вчера я не знала Никиту, а сейчас с пеной у рта готова доказывать отцу, что в него влюблена. Пусть понарошку, но все же. И мне даже не страшно. Вселенная порой принимает совершенно причудливые формы.

— И где сейчас твой Никита?

— В смысле?

— В том смысле, что порог нашего дома он явно не обивает, несмотря на то что сказочно влюблен и знает, что через две недели улетит в закат. Не слишком сильно ты ему нужна, а, Рита?

— Мы собираемся встретиться сегодня! — вру я.

— Дома у нас встретитесь, — говорит отец. — Пусть приезжает. Я с ним потолкую.

— Но мы… Пап, мы собирались погулять в городе.

— Сначала он со мной поговорит как мужчина с мужчиной, а потом посмотрим.

— Но папа!

— Я сказал, Маргарита! — я тяжело вздыхаю, понимая, что когда отец в таком настроении спорить с ним бесполезно. — Звони своему хоккеисту. Если ты ему так нужна — пусть приезжает.

Я растерянно смотрю на свой телефон, который лежит рядом на столе, мысленно ругая себя, что вообще его притащила. Как я буду звонить Никите? Он номер мой взял, а я его — нет. Черт, черт…

— Я жду, — напоминает отец нетерпеливо. — Я тебя никуда не отпущу с ним, пока не поговорю.