— Что ты делаешь? — короткие, но бесконечно нежные поцелуи вырисовывали узоры на её лице, спускались ниже к ключице, приводя мысли в полнейший хаос.

— А на что похоже? — тихо отозвались, обдавая кожу горячим дыханием. — Срываю твою встречу. Или так, или запру в туалете. И не выпущу до вечера. Выбирай.

Сердце на мгновение перестало биться.

— Зачем?

— Не хочу, чтобы ты съезжала.

Боже, какие же бабы дуры! Просто дикие дуры.

Несколько слов и всё, она отправилась в дальнее плавание. Без весла и лодки. И плевать, что берегов не видно, течение сильное, а плавать она не особо-то и умела.

— И что дальше? — с хрипотцой еле выдавила из себя она. — Будем ужинать по вечерам, вести светские беседы пока моем посуду, а потом трахаться без передыха?

— Именно… — если ей было просто тяжело говорить, то Максу вообще уже это не удавалось. Только шептать. — Без передыха, — он снова потянулся к пухлым манящим губам и в этом раз получил желанный поцелуй.

Робкий, неуверенный, но не менее распаляющий, нежели её привычная инициативность. Наоборот, ему даже нравилось эта смиренность. В ней было нечто особенно возбуждающее.

Макс деловито занялся пуговицами на шёлковой блузке, не отрывая взгляда от Жениных глаз. Как он кайфовал от возможности заглядывать в них. Ловить себя в отражении зрачков, полыхающий огонь и чувствовать каждой клеточкой ответное влечение...

Одежду долой. Она ей, несомненно, шла, но без неё выглядела ещё лучше. Его б воля, он бы заставил её ходить по дому голой всегда. Такое тело нельзя скрывать. Это кощунство.

Козырь смиренно разрешала себя раздевать. Плавилась под его настойчивостью, готовая, кажется, на всё, но...

— Когда у тебя следующий бой? — спросила она.

Весьма неуместный вопрос для данной минуты.

— А что?

— Хочу, чтобы ты взял меня с собой.

— Зачем?

— Хочу.

— Поговорим об этом позже, — волнительные изгибы и молочная кожа, наконец, были освобождены из дорогой ткани.

Блузку бросили на пол, а Женю мягко потянули за собой, увлекая в спальню, где бережно уложили на подушки. Лицо Макса склонилось над ней для нового поцелуя, пока пальцы, вслепую расстегнув её брюки, скользнули под них, отодвигая тонкую ткань белья...

Из женской груди вырвался тихий стон, почти сразу сменившийся новым, на этот раз более громким. С каждой минутой дыхание учащалось, заставляя тело под Максом выгибаться.

Длинные ногти с идеальным маникюром впивались в одеяло, а голова запрокинулась назад, позволяя целовать её везде и всюду. Нашаривать на спине застёжку лифчика…

В поле зрения случайно попал большой плюшевый единорог стоял в углу у окна. Столь нелепая и странная для холостяцкой квартиры вещь отрезвила как пощёчина.

Женя резко отпихнула Майера, принимая сидячее положение. Внизу живота, где едва ли не жгло диким пламенем, обиженно ныло за прерванные ласки, но ничего. Хотелки переживут.

— Что не так? — напрягся Макс. — Больно? — в ответ отрицательно замотали головой, пытаясь привести в порядок сердцебиение. Грудь так тяжело вздымалась, будто она убегала от маньяка. — Тогда что?

— Не могу.

— Что не можешь? — не понял тот. — Кончить?

— Ничего не могу, — на него она не смотрела, только на единорога. — Откуда он у тебя?

Максиму показалось, что он ослышался.

Её интересует игрушка? Сейчас?

— Это... подарок.

— От кого.

— Какая разница?

— От кого?

— От друга.

— От Нелли, да? — молчание, но и так было видно, что Женя угадала.

Не угадала. Знала.

Опять эта Нелли. Везде она. По квартире повсюду разбросаны её вещи: то на разноцветные резинки для волос наткнёшься, то на браслет из ярких бусин.